Pretend it never happened and just go back to Manhattan
Cause you made a pact
Я открыл глаза и сделал глубокий, сдавленный вдох. Оглянулся по сторонам, не узнавая окружение, которое было до боли знакомым и в то же время было чужим. Это была не моя комната в Хэмптонс. Это даже не была моя грязная комната с матрасом вместо кровати в Ист Вилледж. Я снова прикрыл глаза, подумав, что быть может я все еще сплю. Но в ту же секунду головной болью прорезалось лицо Шанин. Испуганное, бледное, взгляд умоляющий о пощаде. Которой я ей не дал. Я не пожалел ни ее, ни себя. Я сделал то, что должен был. Я показал ей, кто я такой на самом деле. Я со всей силы сжал кулаки, ногти впились в мягкую кожу, подобно иглам. По ладоням стекала кровь, но мне нужна была эта боль, я хотел ее почувствовать, но не мог. Только грязная кровь, только ноющая пустота в груди. Только темнота. Я подскочил с кровати и огляделся еще раз, подмечая каждую деталь, которая помогла бы мне понять, где я нахожусь. Я вышел из комнаты, столкнувшись лицом к лицу с Джулсом, который спросил меня не хочу ли я жареного бекона. Меня затошнило от одного упоминания про еду. События прошлой ночи одно за другим восстанавливались у меня в голове. Кайл, придурок Генри, Шанин. Шанин Приор. Это имя должно быть выгравировано на могиле моего здравого рассудка, что я потерял в ту же ночь, что она должна была потерять всякую веру в меня.
- Хэммонд, как я до сюда добрался? - Зачесав сальные волосы назад, я с тупым, пустым взглядом выслушал историю, как приехад сюда на такси и просто сразу же вырубился. Я смутно припоминал возвращение в дом, потом темнота, потом шум города за спиной и снова провал в памяти. Почему тогда я так хорошо помню, как хрустели ее запястья, как сдавленно она кричала, как ломалась под весом моего тела, как от нее пахло. Запах ее духов, ее шелковистой кожи, что я окрасил во все оттенки сине-красного, просто чтобы она заткнулась. Чтобы не говорила мне ничего. Замолчи и смотри. И чувствуй, какой я ублюдок. Вот за кем ты бегала все это время. Вот чью жизнь ты так отчаянно пыталась наладить. Я сломан. И меня не нужно чинить. Я слетевшая программа, нет, я и есть вирус заражающий всю систему и поэтому я ушел. Не остался, чтобы убедиться, что она вообще еще может дышать. Потому что наплевать. Потому что теперь я подвел черту, закончил наконец-то весь этот фарс. Недоигранная комедия, где актерам давно пора валить со сцены.
Не попрощавшись с Джулсом, я вываливаюсь из его квартиры, на проклятые улицы большого города. Я теряюсь в толпе, кутаюсь в свое грязное черное пальто и ищу взглядом какой-то бар. Любое место, где принимают кредитки и не задают много вопросов. Я спускаюсь в метро и плюхнувшись на свободное сидение, умываю мокрое от дождя лицо ладонями. Подняв взгляд смотрю прямо на свое отражение. И вижу глубокий след от чьих-то ногтей на своей шее. Провожу по царапине пальцами, сдираю мягкую корочку, пока не чувствую теплую кровь, стекающую под ворот рубашки. Я точно пытался разорвать себя на части. Меня рвет прямо в метро, люди отсаживаются подальше, пока я блюю себе под ноги. И чуть не поскользнувшись на собственной блевотине, я покачиваясь выхожу из вагона, не заботясь о том, куда я попаду на этот раз. Весь город сейчас был полем боя. Меня с самим собой. И кажется я проигрываю.
Я мог бы поехать к Моррисси, мог бы забыться в ее маленьком упругом теле. Трахать ее до потери памяти. Мог бы найти своего дилера и наивно обещать ему заплатить в следующий раз. Мог бы найти Августа и рассказать ему все, чтобы он выгнал меня. Мог бы пойти к каждому из своих так называемых друзей и прокричать на ухо о том, что я сделал. С гордостью расправив руки в стороны, заявить о себе. Чтобы они отвернулись, чтобы наконец-то оставили меня в покое. Это ведь все, чего я на самом деле хотел. Чтобы они перестали делать из меня...Благотворительный проект. Чангу нужна помощь, его нужно спасать, он сам не знает чего хочет, на самом деле ты другой, зачем ты это говоришь, мы же знаем, что на самом деле ты не такой. Так ли это? Или вам так хочется обманывать самих себя. Вы так боитесь разочароваться во мне, потому что тогда это будет значит, что вы пригрели у себя на груди змею. А теперь удивляетесь когда она вас кусает и травит. Хотя это ее природа. Она была для этого рождена. И я был рожден, чтобы умереть.
Прошел ровно месяц. Я не произносил ее имя вслух. Запрещал себе даже думать о ней. Прервал все связи. Выбросил на помойку трезвонящий телефон, где постоянно высвечивалось имя Кейт. Или Джулса. Или Августа. Кого угодно, кто знал ее. Кого знала она. Кому она могла рассказать о случившемся. Был ли это стыд или просто животный страх? Об этом я тоже отказывался думать. Нашел себе нового дилера, но теперь принимал только кокаин, который помогал мне не спать по ночам. Потому что каждый раз, когда я засыпал, я видел ее лицо, я целовал ее губы, она умирала в моих объятиях. Мне нужно было избавиться от этого назойливого призрака. Черт возьми, Каспер, преследуй кого-нибудь другого. Оставь меня покоится с миром. Прогнивать остаток своей жизни в тесной квартирке, наедине с дешевым пивом, истекающей кредиткой, которую мать не блокировала, хотя имела полное право. Будь у меня другой выбор, я бы не тратил ее деньги. Может, снова вернулся бы в книжный магазин.
Я вышел на улицу. Нет скорее меня выгнали на улицу, когда я чуть не затеял драку с одним местным пьяницей, который позарился на мой полупустой стакан виски, стоило мне отойти в туалет, чтобы отлить. В пальто нараспашку, матерясь и ловя губами редкие снежинки, я послал их всех нахер. Решил найти место еще более злачное и темное, чтобы пропивать материнские деньги. Интересно, что она думала, получая еженедельные выписки с этого счета? Как сильно плакала и как хотела меня найти и забрать под свое крыло.
На улице меня остановили трое. Я блаженно им улыбнулся, выворачивая пустые карманы. Мол, ребята у меня нехера нет за душой. Только мое прекрасное пальто и чувство вины размером с Британские острова. Его могу отдать задаром. Но им было наплевать и самый низкорослый из них пырнул меня ножом. Не сильно, лишь порвал рубашку, сквозь которую теперь сочилась багровая кровь. Другой нанес удар мне по челюсти. Они будто примерялись, не знали с чего именно им начать. А потом напали на меня все втроем, пока я не оказался на земле и лишь считал удары по своему пустому животу. Я смеялся и корчился на грязном асфальте. Неужели вы не понимаете, что у меня ничего нет. Я не чувствовал боли. Может, они сломали мне пару ребер, может разбили нос. А я лишь закрыл глаза, точно наслаждаясь всем этим. Глотал грязь и мокрый снег, пока не провалился в черную мглу ночи.
Ее мягкие пальцы гладили мое опухшее лицо, я улыбнулся ей, спросив, что ты здесь делаешь глупая. Она была только эфемерным сном, продуктом моего воспалившегося сознания. Это она меня спасла. Значит наверное я все же умер. Вот так странно, случайно, от рук совершенных незнакомцев, что как ангелы возмездия отомстили за тебя. Но нет это конечно же не так. Мне просто не повезло(или нет, разве не этого я искал в грязных пабах, в объятиях проституток и на кончике иглы, разве не долгожданного финала).
- Ммм. - Я открываю глаза, с трудом, теперь ощущая все. Каждую ноющую кость, каждый синяк, каждое сломанное ребро. Разве я не должен сейчас гореть в аду? Почему я все еще жив. Язык ватный и я больше не могу произнести ни слова. Но понимаю, что в комнате есть кто-то еще. И подсознательно я знаю, что я в своей квартире. В сломанный нос ударяют все эти до боли знакомые запахи. Отчаяния и китайской еды. Я смотрю прямо на нее, но не могу пошевелиться, а она ласково касается моего лица, улыбается и что-то говорит, только я не могу разобрать ее слов, сквозь шум в ушах.
- Шанин. - Как заклинание, как проклятие, ее имя падает с моих губ и опускается непомерной тяжестью на мою грудь, мешая мне дышать и трезво мыслить. Да и возможно ли это было вообще сейчас. Я лежал на кровати, как набитая сломанными костями кукла. Не живой, но еще к сожалению не мертвый. Застрял где-то посередине и лишь слегка прижался кончиками пальцев к ее коленке. Она сидела рядом со мной. Каждый раз когда я засыпал и просыпался, я чувствовал ее присутствие. Она здесь, чтобы добить меня, разве нет. Ты должна просто дать мне уйти. Помочь мне сделать хоть что-то правильно. Сдохнуть и больше не возвращаться. Не знаю, сколько времени мне понадобилось, чтобы снова начать чувствовать собственные ноги. Но я поднялся с мятого матраса, испачканного моей собственной кровью, как только понял, что могу делать это без ее помощи. Я не задавал никаких вопросов, я просто делал то, что она мне говорила, водила меня в ванную, кормила, как ребенка, который сам не знает, чего хочет. Я позволил себе быть слабым, нуждающимся и меня от этого тошнило. Я давился этой беспомощностью.
- Что ты тут все еще делаешь? Разве не боишься...Не боишься. - Я опирался на стену, держась одной рукой под ребрами. Каждый удар сердца причинял нестерпимую боль, но я сглатывал, облизывал пересохшие губы и продолжал делать маленькие шажки. Пока наконец-то не упал на стул на кухне, где Приор заваривала чай.
- Тебе нужно валить отсюда, Каспер. Ты не хочешь быть здесь, когда я приду в себя. Зачем ты вообще здесь? Как ты меня нашла? Почему не добила? Этого ты и должна хотеть...Иначе ты более долбанутая на голову, чем я думал. - Я откинул голову назад, прижавшись затылком к стене и бормотал все это, с прикрытыми глазами, потому что яркий солнечный свет ранил и прожигал чувствительную, привыкшую в вечной темноте, сетчатку глаз. Просто уходи. Уайлд Чанг здесь больше не живет.
I miss your pain, I miss your brain

Hey boy, stop pacing 'round the room
Using other people's faces as a mirror for you
I know your lungs need filling
Since your gums have lost their feeling
But don't say you're giving it up again
Теперь все встало на свои места. Или точнее запуталось еще сильнее, как будто того, что и так произошло было мало. Как мы здесь оказались. С чего все началось и как мы позволили этому зайти настолько далеко. Но это сделал я сам. Вечно идущий по пути безрассудного сопротивления. Было плохо, нет, подождите, я еще не закончил. Сделаю еще хуже. Так, чтобы до неузнаваемости. Чтобы остались мягкие розоватые шрамы и кости ныли, давая знать о грядущем ливне.
Мне было больно говорить, двигаться, дышать и невыносимо находиться с ней в одном помещении.
Что я увижу, если взгляну ей в глаза. Сколько еще пройдет секунд, пока она не скажет то, о чем нельзя забыть и незаконно молчать.
Она спасла меня. Хотя, я бы и так выжил. Такие как я не умирают в темных переулках от рук грабителей. Хотя, они ничего не взяли. Я видел свою, мамину, кредитку на кухонном столе, с каплями крови поверх выпуклых цифр. Слова заплатить своей кровью начинают приобретать новый смысл.
- О чем ты, Каспер? - прокашлявшись бормочу я, позволяя себя обнять. Лишь потому что не мог ее оттолкнуть. Хотел, но не вышло. Все тело обмякло, как тряпичная кукла. Вот чем она занималась все это время. Играла со мной в дочки матери. Ребенок которого недолюбили и которому некому было дать свою любовь. И молчаливой жертвой был избран именно я, тот, кто всегда лишь хотел оставаться в стороне и чтобы его не приручали, иначе он может привыкнуть и правда поверить, что он этого заслуживает. Но я не бездомный пес, не драная кошка, которую нужно лишь приласкать, чтобы она почувствовала себя в безопасности. Это ты не в безопасности, когда рядом со мной. Я же это знаю и ты должна. Я же тебе сам это показал. И теперь жалею обо всем. Обо всем, что сделал до и после. Обо всем, что сказал или наоборот не сказал. Хочется прикрыться всеми возможными оправданиями, говорить, будто это был не я, но через хлам слов и пустых извинений вы будете видеть мое корчащееся в беззубой агонии лицо. Я не имел право это делать. Мне страшно, какое наказание меня ждет, но отчего-то жду только его. Чтобы очиститься и отпустить с Богом, теперь уже без лишней агрессии и лжи, лицемерия. Это правда нужно закончить. Пока я не знал, как, но разве не за этим здесь Шанин. Чтобы проводить меня до конца.
Она несет какой-то бред. Мне бы встряхнуть ее за плечи, чтобы она пришла в себя, но кажется она и правда верила в то, что говорит. В то, что подсказывает ее воображение, в ту сказку, где я не буду главным злодеем.
- Ммм. - Как будто мне было, что добавить. Только если правду. Но вместо этого я говорю ей принести коробку, что стоит на самом верху книжной полки. Она так рада что-то для меня сделать, даже хлопает в ладоши, а меня воротит и я готов выкашлять свои легкие. В заветной коробке викодин и старый телефон, который на удивление еще работает и даже включается. Массивныц блэкберри времен универа. Раньше умели делать телефоны. Если этот до сих пор жив. Там даже можно найти фотографии и мои переписки с однокурсниками, номера бывших, дилеров, родителей. Потом я сменил номер, жизнь и приоритеты.
Викодин сработал сразу. Особенно на голодный желудок. Теперь не так больно, но мне не хватает воздуха. Этот город слишком мал для нас двоих и моего чувства вины. Оно разместилось на весь Манхэттен и смотрит на меня из каждого окна, поджидая момент, когда я буду столь неосторожен, что оно вцепится зубами мне в спину и больше никогда не отпустит.
Кажется, ничего в этом городе не изменилось. А я ожидал апокалипсиса ну или хотя бы землетрясения. Отчего-то ждешь, что раз твоя жизнь катится под откос, то и все остальные тоже должны бы страдать. Или хотя бы почувствовать смещение центра тяжести. Но нихрена не менялось. Всем плевать на тебя, твои маленькие драмы в четырех стенах, на твои ошибки и неоплаченные счета. А тебе так же плевать на них всех. Да и на себя уже тоже. Но поездка в больницу была необходима. Думаю сне выпишут много вкусных таблеток, чтобы я пополнил свои драгоценные запасы.
Как у нее это выходит. Как работает ее мозг. Она не нервничает, а в кабинете врача ведет себя ответственно и записывает все, что говорит доктор Слоан. Переспрашивает, драматично оседает на кушетку. А я интересуюсь можно ли ее тут оставить. В конце концов доктор Слоан устает от нас обоих и посылает домой с пожеланиями выздоровления. Это максимум на что можно надеяться в бесплатной клинике. Я не могу позволить себе светиться по своей страховке и оставлять следы. Мне больше нельзя домой. Не после того, что я сделал. В такси я замечаю, что на Каспер моя футболка. Вздохнув, устало отмахиваюсь. Можешь оставить ее себе. Спрашиваю неужели нет других смертных которых ей надо преследовать и греметь цепями в их домах? Она не понимает шутку и даже обижается. Неблагодарный Чанг.
Мне не за что ее благодарить. Мне не за что на нее злиться. Я говорю ей, что она может остаться, если ей больше некуда идти. Усмехаюсь. Это ведь Каспер. Она всегда везде и нигде. Но остается в тесной квартирке в Бруклине. Постоянно вспоминает своих обидчиков и ее история обрастает все новыми подробностями, а я засыпаю под ее болтовню, убаюканный таблетками.
Мы стали мирными сожителями и кажется она успела притащить сюда свои вещи. Это кресло новое, а этих подушек тут раньше не было. А я не мог возразить или не хотел. Понимал, что это ненадолго. Пока я окончательно не встану на ноги.
Она прижилась так хорошо, будто была здесь с самого начала, я просто не заметил. Я больше не огрызался и не выталкивал ее за дверь. Боялся вообще к ней прикасаться, а для нее это не вызывало никаких проблем. Стоило мне залечить последние синяки, она стала вешаться мне на шею и лезть на коленки, когда я читал на диване. Уступил ей свою комнату и просто старался ее не трогать. Избегать контакта и обходился колкостями и комментариями по поводу того, что из-за нее у меня не осталось чистых футболок, которые она носила, как платья. Это напоминало сцену из старого немого кино. Хотя, обет молчания сохранял пожалуй только я. Но Шанин же это никогда не останавливало.
- Наверное надо заказать что-то из китайской еды...- Я мог бы накричать на нее. За то, что она чуть не устроила пожар в жалкой попытке поиграть в хозяюшку. Иногда мне хотелось, чтобы она просто ушла. Эта шарада слишком затянулась, а я устал ходить вокруг нее на цыпочках. Больше не могу смотреть на ее лицо. Это не ненависть, нет. Я ничего не чувствую. Может разочарование. Может усталость. Но ничего, что заставило бы меня снова повысить голос.
Мне было стыдно, плохо и мне нужен какой-то финал. Любой, хоть публичная казнь на Тайм Сквер. Я хреновый актер, верну вам ваши деньги, но не время. Она сопротивлялась, когда вместо кафе мороженого мы оказались возле полицейского участка. А я все повторял, что мы должны заявить о нападении на меня, пусть даже этих ублюдков никогда не найдут.
- Меня зовут Уайлд Чанг. Это Шанин Приор. - Здесь душно, воняет потом, а дежурный коп жует тако, который распадается по частям, разнося по всему участку запахи перца и острого соуса. Я сглотнул, еле сдерживая рвотный позыв. Шанин, дергала меня за рукав старой рубашки и спрашивала, когда мы уйдем. Ты? Совсем скоро. - Я хочу сделать заявление. Я изнасиловал Шанин Приор двадцатого ноября этого года.
And you're the only thing that's going on in my mind
Taking over my life a second time
I don't have the capacity for fucking
You're meant to be helping me
When I said I liked it better without my money, I lied
It took a little while to recognize that I
I'm not giving it up again
http://funkyimg.com/i/2zWLF.gifhttp://f … /2zWLE.gif

She had a face straight outta magazine
God only knows but you'll never leave her
Her balaclava is starting to chafe
When she gets his gun he's begging, babe stay, stay, stay, stay, stay
Что только что произошло. Ее сдувает ветром из полицейского участка. Она смеется, истерично, даже не наигранно, а будто на самом деле я только что отмочил шутку века и никакой иной реакции быть и не могло. Выставляет меня полным идиотом, дежурный смотрит на меня, словно ожидая чего-то, а потом снова опускает голову и продолжает заниматься своими бумагами. Отличная у нас полиция. Не знаю, как вы ребят, а я прямо чувствую себя в безопасности. На меня тут вообще больше никто не обращает внимание. И я тоже ухожу, убирая отросшие патлы с лица, запутавшись окончательно. Я пытался сделать что-то правильно. Я хотел освобождения для Приор и наказания для себя. Я заслужил быть наказанным, нести ответственность за свои поступки. Я же желал все исправить, сделать шаг в правильном направлении, но Каспер не оказалась к этому готова. Или может быть ей и правда отшибло память. И ее восхитительный мозг сам создал нужную иллюзию, подобрал все правильные моменты, одно сменил на другое и вот я уже не злодей. Но только у меня-то в голове все осталось по прежнему. Хотелось бы и мне вот так просто забыть и продолжить жить дальше. Но я не могу. Я возвращаюсь к этому кошмару каждые пять секунд и переживаю его заново. Я никогда не хотел уничтожить ее. Я делал это лишь с собой. Это была моя греческая трагедия. Монопьеса с одним актом, где умираю только я один. Но мои поступки, мои слова, мое лишь существование, подобно черной дыре засасывало всех остальных. Я не к этому стремился. Я хотел оттолкнуть, закрыться, забыться, сдохнуть и чтобы моя могила покрылась сорняками, потому что никто бы ее не навещал.
Я вылетел из полицейского участка и увидел вдалеке убегающую Приор. Догнать ее не составило труда, так бывает, когда ты хочешь быть пойманным. Она не отзывалась и застыла вдруг посреди улицы. Мы оказались наедине и мне было не по себе. Будто не хватало зрителей. Или скорее свидетелей. Ее трясет, разрывает изнутри и я сглатываю комок стянувшихся нервов. Она все прекрасно помнит. И я понимаю, что наверное мне очень хотелось верить в то, что ей настолько сложно с этим справиться, что она предпочла забыть. Так работают наши тела, когда находится в напряжении или переживают тяжелейший стресс, невыносимую боль. Они впадают в кому, они забывают, они перезагружаются, потому что иначе уже не могут. И наверное если бы все было так просто, то и мне было бы легче.
- Прости. Прости Каспер. - Я так давно не произносил этих слов, что сам даже не знаю, за что извиняюсь. За то, что сделал с ней. Или за то, что без ее разрешения пытался заставить ее наказать меня. При этом вынудив ее пережить ту ночь вместе со мной. Со своим насильником. Это последний ярлык, который я на себя вешаю. Как грязное клеймо леплю себе на лоб и не остановлюсь, пока не отмоюсь от собственных ошибок. Я не должен был приводить ее сюда, не должен был говорить то, что сказал, я вообще должен был просто оставить ее в покое. Но она поселилась в моем доме и застряла у меня в горле рыбной косточкой, затерялась недодуманной мыслью в голове. И я все пытаюсь ее разгадать и что тебе от меня на самом деле надо. Потому что это начинает напоминать стокгольмский синдром. Да я и сам погряз в нем по самую макушку. Я натворил столько дерьма, что теперь оказался заперт в темной комнате с пыльным зеркалом. И когда я смотрю на себя, я вижу все так четко, так ясно, все причины и следствия. Только это не помогает расслабиться и сказать: да, теперь понимаю, теперь я знаю, почему происходит то, что должно. Мы захлебываемся, хватаемся друг за друга, но вместо этого только тянем друг друга на дно. Когда нужно лишь отпустить и тогда начнется исцеление. А Приор же бросается в мои объятия, которые ни что иное, как железная дева. Натыкается на гвозди, рвет кожу, но не может остановиться, потому что всегда хочется верить, что ты не мог ошибиться. Не мог же ты потратить столько времени на человека, чтобы понять, что он тебе просто не нужен, а ты ему?
- Не люблю? Приор. Я очень серьезно облажался. Ты понимаешь, что случилось? Что я сделал? Как мне стыдно, я не хочу, чтобы это тебя погубило. Это не было блин моим дьявольским планом. Я просто хотел, чтобы ты оставила меня в покое. Ты нашла меня не в самое лучшее время, Каспер. Но нет, черт, я снова оправдываюсь. Мне жаль, Каспер, мне правда жаль, что ты со мной связалась. Ты этого не заслужила. Никто не заслужил. И ты не должна помогать мне разобраться и искупить вину. Но я постараюсь. Только если ты...Разрешишь это сделать. А сейчас я отвезу тебя домой. Ты ведь все еще живешь в том нелепом стеклянном лофте, да?
Поверь мне, малышка, я испортил все гораздо раньше.
Я бы и не знал, что наступило Рождество, если бы не решил однажды выползти на улицу, чтобы освежиться и запастись алкоголем и сигаретами. Все еще опустошал мамину кредитку, все еще не отвечал на звонки, все еще не видел Приор. Мы расстались на пороге ее дома и я сказал, что наверное нам лучше больше не встречаться. Я пытался поступить по-своему, ничего не получилось. Понял, что не имел права это делать. Но и продолжать...Все это тоже было бы большой ошибкой. К чему все это приведет. К тому, что однажды она проснется и вдруг по слогам произнесет все то, что я сделал не так. А мне хватало уже и того, что я сам прекрасно все знал. У меня это в голове крутилось, как сейчас везде крутят рождественские песни, уже надоели, уже никому не нравятся, уже просто въелись в мозг. Я ничего не забывал, но все еще пытался облегчить себе жизнь. Но видеть перед собой постоянное напоминание о том, какое ты дерьмо, поверьте не лучший выход. А ей видеть того, кто сделал с ней то, что...Даже вслух произносить не стоит. Она только отрицала. А я не мог отнекиваться и говорить, что мы просто не будем об этом говорить. А она говорить была не готова. Так и что еще оставалось делать. У меня голова взрывалась от противоречий, от того, что должен, от того, что нужно. Раньше приступы совести притупляли наркотики, но на них у меня не было денег. Кейт как-то умудрилась ограничить лимит, а я находился в такой прострации, что даже представить себе сейчас не мог, чтобы удалбываться в каком-нибудь гадюшнике. Я проснулся, я всплыл на поверхность и кислорода было слишком много, от этого кружилась голова и мутнело перед глазами.
И эти улицы украшенные огнями и эти люди несущие тяжелые пакеты с подарками своим любимым. А у меня подмышкой бутылка дешевой водки и длинна палка блока мальборо. Они идут домой, чтобы праздновать, а я иду в место, которое никогда не было мне домом, чтобы не думать о них всех. Нельзя было выходить на улицу, ароматы корицы, горячего какао, детских улыбок слишком заразительны. Травят и отравляют. Этот праздник не для тебя. Этот праздник для других, для тех, кто не разрушает чужие жизни. Кажется, тебе Санта принесет в этом году только надгробный камень, вместо пары кусочков угля для непослушных детей.
Если бы я выпил чуть меньше, чем эта бутылка водки, то не ответил бы на телефонный звонок. И вообще задался бы вопросом, откуда у нее мой номер. Я был уверен, что избавился от всех ненужных связей, но они как пиявки продолжали отпадать от меня, насосавшись крови. Каждый раз это был кто-то новый. Чуть больше времени на размышления, и я бы не заявился на вечеринку, которую устроила Каспер. Я ведь просто поймал такси, назвал нужный и только переступив порог, понял, где я нахожусь. И вот она уже видит меня. И наверное со стороны все это выглядело смешно и нелепо. Потому что я просто развернулся на сто восемьдесят и рвану оттуда, в надежде, что она меня не догонит.
Только на улице, я расслышал ее крики, она зовет меня по имени. Уайлд. Остановись. Куда ты.
- Я не знал. Я забыл и я просто. Хотел расслабиться. Забыл твой адрес. Все забыл. Все проебал. Отпусти меня, Приор. Хватит уже. - Ты не отпускаешь, наоборот ты цепляешься за меня как за спасительный круг, хотя на самом деле я камень и веревка вокруг твоей шеи. Легко перепутать, не правда ли?
- Каспер, просто остановись. Ты не хочешь признавать, ты не хочешь говорить, ты хочешь...Вот этого. - Я указал пальцем на верхний этаж, где сейчас наверняка набирала обороты самая скандальная и лучшая вечеринка уходящего года. - И я все понимаю. Живи дальше. Пожалуйста живи дальше. А мне нужно... - Я застыл и поперхнулся холодным воздухом. Смахнул несколько снежинок с мокрого носа и улыбнулся. Я вдруг понял, что сам не знаю, что же мне нужно. Жить дальше и забыться. Простить себя. Найти прощения у Приор. Но как просить его, если она отказывается признавать мою вину.
- Ты понимаешь насколько это ненормально? Токсично? Нездорово? То, что ты делаешь? Ты не должна... Быть такой со мной. Ты должна злиться, потому что я злюсь. На себя. Так какого черта ты не злишься, Приор? Какого черта тебе еще надо, чтобы ты поняла, что я не тот человек, который тебе нужен?
I'll give him one more time
We'll give you one more fight
Said one more lie
Will I know you