Грант помассировал переносицу, повел плечами, где-то приятно хрустнуло, втянул воздух через нос и вновь уставился на экран компьютера. Он уже пару часов выполнял заказ святого отца Гордона, который попросил оцифровать их церковный архив. Мама Гранта была просто в восторге от того, что именно ее сына попросили это сделать, вроде как удостоили этой невероятной чести.

Гранту же было невероятно скучно. Поверьте на слово. В архивах маленькой баптистской церкви никогда нельзя найти ничего интересного. Баптисты будто всю свою жизнь положили на то, чтобы жить как можно скучнее, незаметнее и умереть побыстрее. Такими их видел Ашер. Мама только недавно( может лет пять или семь) примкнула к этой церкви и этот переход уже давал свои плоды.

- Ты скоро? - Эшли стояла на самом краю лестнице, ведущей в подвал, где Грант организовал себе офис. Здесь стоял компьютер, химия, реагенты, шторка, красный свет, ванночки и по всему потолку были растянуты держатели для фотографий. - Я иду в кровать.

Он знал этот заигрывающий тон, он улыбнулся сам себе, только потом слегка повернул голову в ее сторону. Даже отсюда он мог уловить нежный запах кокоса, это ее любимый шампунь.

- Иди. У меня еще тонна работы. - Он кивнул в сторону папок с фотографиями и старыми негативами. - Если я сейчас забью, то мне ма этого никогда не простит.

- Ладно. Но сильно не задерживайся. Окей? Обещаешь?

- Клянусь!

Дверь захлопнулась и он снова смог погрузиться в монотонную работу, кликая и клацая мышью, периодически отпивая крепкий холодный чай из высокого стакана. Он встал, чтобы снова подойти к сканеру и тут услышал, как у него за спиной что-то трещит, шуршит, словно кто-то мне пластиковый пакет.

Оказалось на полу в дальнем углу подвала лежал старый радиоприемник.

Черт. Неужели такими еще кто-то пользуется? Смеха ради он поставил его на свой рабочий стол, покрутил колесико, пытаясь поймать что-то без белого шума и хоть слегка похожее на музыку.

Вместо этого он услышал ее голос.

Он замер, все еще держа оба пальца на тюнере, боялся пошевелиться, чтобы не потерять эту волну. Ему ведь не послышалось. Это был голос Тиш. Она издевалась, она плевалась желчью, это не могла быть она. Второй голос он также не мог не узнать. Они все еще жили в одном городе. Но им повезло не пересекаться.

- Что за бред... - Все его нутро кричало: выключи, выключи это дерьмо. Не слушай. Это чертов розыгрыш.

Но он как завороженный. Внимает ее каждому слову и верит. И снова чувствует себя идиотом. Влюбленным, преданным, а потом жалким, предателем. Как быстро они тогда меняли роли. Он должен выключить это радио. Забудь.

Живи дальше.

Он что-то слышал про это шоу. Это ведь все просто шутки, причем обычно вполне невинные, ведь так? Но то, что он слышал сейчас не было похоже на невинную шутку. Скорее это было похоже на хорошо подготовленную месть. И единственный кто мог такое сделать - это Бекки.

Радио замолкло, но Грант не мог терпеть эту тишину, он был готов взорваться. И ему нужно было затянуть Смит в самый центр этого взрыва. Рациональная часть его мозга уверяла его, что Ребекка не могла этого сделать, зачем бы ей это делать, но та его часть, которая злилась, ненавидела, боялась, эта часть и заставила его сесть за руль и отправиться прямиком к Ребекке.

Это была обычная радиостанция в глубинке, которую не слушает никто кроме местных наркоманов и тех у кого проблемы со сном.

- Ребекка?! Ребекка Смит! - Ему не приходится долго искать виновницу этого торжества безумия. - Это твою мать не смешно, Бекс. Тебе стало скучно? Некого больше изводить? - Он замечает бутылку виски позади нее на столе. Кивает сам себе, будто это многое объясняет. Ему бы и самому не помешало укротить бушующий огонь внутри, залить его парой стопок виски. Но он сжимает кулак, зубы зловеще скрежещут, он старается смотреть куда угодно, но не нее.

- У тебя всегда отлично получалось все испортить. Ты просто мастер. Как ты это сделала? Это ведь все твой тупой, мерзкий, отвратительный розыгрыш? - Он отчеканивает каждое прилагательное, тыкая пальцем в ее сторону, словно облекая ее существо в эти три слова.

Пусть даже на самом деле он так не думает. Он вообще перестал про нее думать и его это черт возьми вполне устраивало.

- Это было низко. Даже для тебя, Смит. - Злость утихает, остается только тоска. Разочарование. Такое горькое, как застоялый чай. Как их прошлое расставание. Как слова Тиш шуршащие словно змея в своем уютном гнезде.

- Черт. Да ты напилась. Видимо празднуешь да? - Гнев вновь разрастается в его груди и ему чертовски сильно хочется что-то сделать. Толкнуть ее, сжечь все это место дотла, понять, почему она могла так поступить. И он уже не знал кого имеет в виду: ее или Тиш? Их лица всегда сливались воедино для него. Без одной не могло существовать другой. Так что же Ребекка Смит все еще делает здесь?

Почему уйти должна была Тиш?