Солнце уже село, окрашивая небо в оттенки розового и оранжевого. Внутри дома Рона царила тёплая, уютная атмосфера. За большим дубовым столом, залитым светом настольной лампы. Сегодня был тот самый вечер. Вечер игры в покер. Именно его Рон всегда так ждал в течение недели. Возможность стряхнуть с себя стресс, забыться. На столе стояли три стакана с крепким виски и пара бутылок светлого пива. На краю стола стояли все возможные закуски: чипсы, колбаски, даже хумус и свежие овощи.

Рон даже надел свою счастливую клетчатую рубашку. Уже скоро должны были прийти ребята, так что Рон поставил заварится самый крепкий кофе, который смог найти у себя на кухне. Помнится, Эмили всегда предпочитала чай. И когда он вдруг начал пить именно кофе. Он и сам не заметил в себе этой перемены. Единственное чего не хватало, так это сигар. Хотя Роуз вечно жаловалась на эту "мерзкую вонь", как она выразилась, так что сигары пришлось отменить.

Потом  он расстелил зеленый покерный суконный коврик. Аккуратно разложил разноцветные фишки по номиналу в специальных кассетах. Потом выудил из комода колоду карт и с мягкой улыбкой положил ее на стол. Он оглядел всю эту композицию и остался доволен. Кажется он ничего не забыл.

Ах да. Он слегка стукнул себя по лбу, ведь опять чуть не забыл заказать пиццу. Как выяснилось три голодных сорокалетних мужчин порой начинают вести себя как три пятилетних ребенка.

- Что...Опять? - Роуз спустился со второго этажа и без всякого энтузиазма уставилась на украшенный Роном стол. Мужчина как обычно пропустил мимо ушей этот чуть нагловатый тон, словно он делает что-то без ее разрешения.

- Да. Ведь на то это и еженедельная игра в покер. Мы играем каждую неделю. - Он обернулся на дочь с искренней улыбкой. Но ее выражение лица оставалось прежним. Недовольным и будто бы слегка скучающим. В такие моменты ему особенно сильно не хватало Эмили. Кого-то кто бы смог объяснить, почему эта прекрасная шестнадцатилетняя девушка так на него злится? Причем постоянно. - О! Может в этот раз присоединишься к нам? - Он подходит к ней и приобнимает ее за плечо, радостный, уверенный, что сможет пробиться через лед безразличия. А она стряхивает его руку со своего плеча, резко, быстро. И разворачивается и толкает его этим же хрупким плечиком в грудь.

- Ого. Ты не думала играть в футбол? С такими-то плечами? - Кричит он ей вслед, потому что дочь уже поднимается вверх по лестнице, стремясь избежать тупых папиных шуток и тупых папиных друзей. А ведь когда-то Рон был для нее целым миром. И все умел. И был самым смелым и лучшим.

От печальных размышлений его спас дверной звонок. Он поспешил к двери и с улыбкой встретил Хэнка.

- Хэнк, а ты первый! Рад видеть, что ты не забыл дорогу в мое логово! Заходи, уже все готово к ограблению, то есть, к игре! - Он хлопнул Хэнка по плечу, смеясь. Он старался звучать искренним и у него почти всегда это получалось. Единственный человек, который способен вывести Рона из равновесия - это Роуз. И вот они проходят в гостиную и она на всю катушку врубает в своей комнате музыку.

- Это...Ничего. Это наверное ее любимая группа. Ага. Так ты как? - Ему необходимо перевести тему на что угодно, кроме бесед на тему того, почему он не справляется с воспитанием собственной дочери. Этих бесед ему и в школе в кабинете директора хватило.

печальные мысли не могут надолго задерживаться в его голове. он им просто не позволяет. он переступил порог дома с Кренделем на поводке, втянул в себя теплый летний воздух и решил, что не будет думать о том, что его дочь не хочет иметь с ним ничего общего. он просто не может себе это сейчас позволить. пес довольно семенит рядом с хозяином, с каждым шагом дом все дальше, а значит и все проблемы остались где-то там, на этом пороге, в этих комнатах, где эхом отзывается голос Эмили, крики Роуз, приглушенный плач.

он спустил Кренделя с поводка, дав команду ждать и охранять их от белок. он приложил ладонь ко лбу, пытаясь еще раз оценить масштаб трагедии. с кошками он не очень сильно ладил. рон слегка похлопал по стволу дерева, посмотрел наверх, ища за что зацепиться.

- ну что белла. смотри как работают профессионалы! об этом еще будут слагать легенды. сэр рон спасает леди Снежинку! - Крендель нетерпеливо что-то тявкнул, ему не нравилось, когда его хозяин отвлекался от такой важной задачи, как прогулка. тем более ради какой-то там кошки. - джун?! - вместо того, чтобы обнаружить белоснежную бестию, он обнаружил другую. по фамилии о лири. тоже скорее всего из кошачьих, судя по нраву. - так подожди так мне тебя надо спасать? или тут еще кошка? - слава богу снежинка наконец-то подала голос, да еще и такой зычный, что даже рон слегка перепугался.

- джун, ты… ты полезла на дерево, чтобы спасти кошку? - он крепко держался за ветки, ведя себя так, будто они просто встретились в баре и теперь вели такую непринужденную беседу. - у нас тут не просто спасительная операция, а просто праздник какой-то! так. ты просто остановилась, чтобы отдохнуть? полюбоваться видами? - он замечает, что заставило бывшую школьную знакомую остановиться посреди дерева(если так вообще можно сказать?)

- ну что ж, Джун, похоже, тебе просто нужно немного помочь выбраться из этого древесного захвата. попробуй расслабиться и немного подвигать ногой. я попробую тебя вытолкнуть. - он максимально аккуратно подтолкнул джун чуть вверх, потом чуть сильнее, в результате он сам чуть не сорвался, Крендель внизу начал громко и отчаянно лаять, не понимая, что происходит с хозяином.

наконец-то все оказались на своих местах. кошка в руках своей маленькой хозяйки. рон намекнул ей, что лучше бы ей не таскать кошку по таким местам. но разве ж, кто его послушает.

он пригласил сам себя прогуляться вместе с джун и ее удивительно красивой собакой, которая упорно тянула хозяйку вперед. Крендель же семенил рядышком, периодически останавливаясь, чтобы что-то пометить. рон изо всех сил старался поддержать беседу, но в какой-то момент это стало невозможно. он заметил, что и Крендель начал вести себя как-то странно. обе собаки шли уверенным шагом к лесу.

- нет, Крендель, ко мне. - обе собаки застыли, Хиллари утробно зарычала, Крендель упал на живот, сложив лапки и прижав уши, кажется он даже оскалился. первой рванула собака джун. следом спринтанул Крендель. ну а потом и джун. все это произошло как-то слишком быстро, рон только и успевал провожать их взглядами.

- Ну вот, теперь у нас тут целая олимпийская сборная по бегу по пересечённой местности. Крендель! Джун! Вернитесь! - и побежал вслед за ними в темную чащу леса.

Рону приходилось подгонять самого себя, чтобы случайно по старой и вредной привычке, не задержаться в очередной раз на работе. Привычка эта появилась даже не с тех пор, как не стало Эмили, а лишь пару лет спустя. Роуз была молчаливой, а он не знал, как ее разговорить и боялся все еще сильнее испортить. И не придумал ничего лучше, как задерживаться на работе, оставляя дочь наедине с лучшей няней в Эврика Спрингс, какую он только мог себе позволить. Он аж сжал челюсть вспоминая это. Нет. Больше он так поступать не будет. Теперь он будет решать проблемы, а не убегать от них. И сегодня вечером они проведут Хэллоуин вместе, как и положено. Как того хотела бы Эмили.

Часы в пожарной части тянулись медленно, словно тягучая патока, особенно когда знаешь, что за стенами ждёт что-то, по-настоящему важное. Рон сидел за своим столом, перебирая бумаги, но кажется уже сам не понимал, что он тут делает. Он безуспешно пытался сосредоточиться на отчете о проверке пожарной безопасности в местном торговом центре, но мысли были заняты совсем другим.

В кабинет заглянул Джим, молодой пожарный с вечной улыбкой на лице.

- Шеф, тут вызов в паре кварталов. Кто-то жарит бургеры прямо на балконе, соседи всполошились. - Рон удивленно приподнял одну бровь, пытаясь себе представить, как бы это могло выглядеть со стороны.

- Отправь команду, Джим. Скажи, чтобы провели профилактическую беседу и напомнили про правила пожарной безопасности. Бургеры на балконе - это, конечно, здорово, даже оригинально, но не когда весь дом рискует превратиться в барбекю. - Рон вздохнул и опустил рассеянный взгляд обратно к бумагам.

- А ты с нами не помчишь? А то все как ты любишь: дело пахнет жареным. Может еще и угостят. Кто знает! - Джим улыбнулся, видимо уже представляя, как жует сочный бургер. И да Рон МакДональд двухлетней давности скорее всего бы даже и не вспомнил о том, что сегодня за вечер и поехал бы на вызов.

- Сегодня у меня другие планы, Джим. Семейные. Будем отмечать Хэллоуин. - Рон наконец-то сдался и закрыв папку положил отчет на край стола. Пусть это будут проблемы завтрашнего Рона, а этому уже давно пора собираться.

- А, ну это святое дело, - понимающе кивнул Джим. - Передавай Роуз привет. И скажи, что мы помним ее забавные костюмы на Хэллоуин. Всегда что-нибудь оригинальное выдумывала.

Он вышел из своего кабинета в нелепом костюме горчицы, слава богу все ребята были уже на вызов, впрочем, Рон не боялся быть обсмеянным. Скорее ему нужна была пара минут, чтобы побыть наедине с собой и своими мыслями. Ведь сегодня чертовски важный вечер. Он восстанавливает свои отношения с Роуз, кирпичик за кирпичиком. И впервые за долгое время, он надеется, что вновь вспомнит, что это значит быть семьей.

Втиснуться в машину в этом костюме оказалось задачей не из легких. Цилиндрическая форма упорно не хотела проходить в дверной проём, и ему пришлось изрядно попотеть, чтобы все-таки занять водительское сиденье. Пристегнуться ремнём безопасности тоже оказалось проблемой – ремень попросту не доставал до защёлки из-за объёма костюма. Рон махнул рукой и решил проехать так, на свой страх и риск.

Ехать было неудобно. Ограниченный обзор из-за высокой “крышки” костюма заставлял его постоянно крутить головой, пытаясь не пропустить ни одного пешехода или велосипедиста. А каждый поворот становился целым приключением, ведь приходилось маневрировать, учитывая габариты его “горчичной” персоны.

На одном из светофоров к нему подошла маленькая девочка в костюме феи и постучала в окно. Рон опустил стекло, и девочка, сияя от восторга, воскликнула:

- А ты настоящая горчица?

Рон улыбнулся.

- И очень остр-р-р-ая! - Сказал он это почему-то так, будто он был в костюме старого пирата, а не самой важной приправы для хот-дога.

Девочка рассмеялась и убежала, а Рон почувствовал, как внутри разливается тепло. Будто он мысленно вернулся на много лет назад, когда Роуз была такой же малышкой и задавала такие же ошеломляюще важные вопросы.

Добравшись до дома, он с трудом вылез из машины, цепляясь за всё подряд и чуть не уронив с себя “крышку”.

Наконец, перед самым порогом своего дома, Рон остановился, выдохнул и поправил свой нелепый костюм. Он был готов. Он был горчицей. И он был отцом, который готов на всё, чтобы вернуть улыбку своей дочери.

Рон озадаченно смотрит на Джун О'Лири, которая делится с ним деталью своей жизни, ни больше ни меньше. Наверное это на нее так свежий воздух действует. Или же это просто нервы.

- Я от тебя такого количества слов ни разу еще не слышал. Обычно когда я тебя тут видел...Ты будто избегала меня. Но это ж глупости да? - Рон нервно рассмеялся и фыркнув отмахнулся даже от такой мысли, взгляд его все еще блуждал вокруг, по кронам деревьев, что почти полностью закрывали небо, по торчащим, точно змеи корням деревьев. Он еще никогда так не переживал за своего пса. - А я например купил нам с Кренеделем парные свитера на Рождество. Вообще...их было три. для Роуз тоже. Но кажется она его сожгла. Или что-то такое. - И снова нервный смешок, говорящий о том, что он снова поделился чем-то личным, хотя даже этого не хотел. Иногда оно само так выходило, когда он сильно переживал.

- Это не совсем простая история. И не самая приятная, если честно. - Его улыбка окончательно исчезла, уступив место тени печали. - Крендель был уже подростком по собачьим меркам. Он был весь такой неуклюжий, с огромными ушами, ну они у него правда гигантские же! Я сразу в него влюбился...Оказалось, что Крендель принадлежал молодой женщине, примерно того же возраста, что и Эмили. Она тоже умерла… от той же болезни, что и Эмили. В общем. Да.

Лесной воздух пах влажной землей и хвоей, словно кто-то рассыпал гигантскую пачку освежителя. Солнце, пробиваясь сквозь густые кроны деревьев, рисовало на земле причудливые танцующие узоры.

Рон сглотнул застрявший в горле ком, эта история всегда сбивала его с привычного темпа. Он решил, что возможно им нужно двигаться дальше.

Рон не имеет права на панику. Ни дома, ни у себя на работе, ни даже если он вышел в магазин за хлебом. Так всегда было, но пока Эмили еще была жива, она могла перехватить часть забот на себя, она клала его голову себе на колени, пока он сворачивался на кровати в позе эмбриона, дышал тяжело и прерывисто. А она гладила его волосы, проводила пальцами по трехдневной щетине, давала ему возможность...Бояться. Теперь он будто один против всего мира и одновременно куда не обернешься все ждут, что уж Рон-то не подведет.

Ему чертовски не хватало поддержки Кренделя. Он всегда чувствовал если хозяин нервничал, начинал сомневаться в себе. Макдональд достал телефон, глянул на экран, все такая же история. Удивительно как Джун смогли дозвониться. Он убирает бесполезный телефон обратно в карман и нащупывает что-то инородное. То чего только секунду назад в кармане тяжелой куртки еще не лежало.

Всего лишь мятый кусочек бумаги, шершавая на ощупь.Почерк был её. Эмили. Тонкие, аккуратные буквы, которые он узнал бы даже через сто лет: «Вернись, ладно?».

Он замер, словно время остановилось. Вокруг не было ни звука, только тихий шелест листьев и редкие капли дождя, падающие на поверхность пруда. Рон сжал записку в руке, чувствуя, как бумага становится влажной от его ладони. Как? — пронеслось в голове. Как это возможно?

- Джун... - Он обращается к журналистке, желая показать ей зажатую в ладони записку, но потом понимает, как это дико будет звучать. Может это просто старая куртка, может она положила эту записку, когда он уходил на работу, может...Вариантов сотни и все абсолютно логичные. - Мы выберемся. Все будет тип-топ. - И он убирает кулак в карман, сдержанно кивает, улыбка уже не такая лучезарная, мягкая, хранящая надежду.

Но когда он снова полез в карман, чтобы убедиться, что послание от Эмили прожившее сквозь года на месте, там ничего не было. Только пустота.

Он потянул Джун за собой, подхватив за локоть, даже не спросив разрешения, не дав ей и секунды на протест. Им просто нужно было идти в любую другую сторону. Он не скажет ей, что увидел. Потому что там ничего и не было. Выбираться нужно, вот что он точно знал.  Воздух в лесу становился все тяжелее, каждый шаг отдавался гулким стуком в ушах. Каждый звук казался нарочито громким, даже оглушающим, точно лес затаил дыхание и наблюдал за ними.

- Здесь кто-нибудь есть? - До него донесся чей-то призыв, откуда-то слева из густой чащи леса, где стелился молочный туман, скрывающий землю. Он застыл на месте и прислушался.

- Ты это слышала? - Но он не стал дожидаться ответа, ведь он снова услышал крик о помощи и на этот раз сердце слабо дрогнуло, признавая родной тембр. Узнавая.

- Помогите. - Закрыв глаза он видел ее лицо, искаженное от страха, зовущее на помощь. Он делает шаг вперед, его глотает целиком черная лесная чаща. Но он должен ей помочь.

- Где ты? - Он кричит, но не получает ответа, продирается сквозь торчащие ветки, спотыкается о корни деревьев, но упорно идет вперед на ее зов, который кажется становится все дальше и все менее отчетливым. - Где ты?!

Он остановился, крутился на одном месте, пытаясь понять откуда доносится голос. Голова начинает кружиться, как и мир вокруг. Тошнота подступает к охрипшему от криков горлу. Теперь он слышит совсем рядом:

— Кто-нибудь... пожалуйста...

Он резко развернулся, меж теней деревьев мелькнул чей-то силуэт. Легкий, эфемерный, растворившийся в тумане. Но он успел уловить блеск голубых до боли знакомых глаз. Как он может забыть.Знакомый поворот головы, волосы, собранные в небрежный пучок... Рука потянулась к нему сама собой, но фигура растворилась, будто её стёрли ластиком.

— Стой! — крикнул Рон, бросившись вперёд, спотыкаясь о валежник.

Туман вползал в лёгкие, холодный и едкий. Он шел вперед, не разбирая пути, ветки хлестали по лицу, а в ушах пульсировало: Эмили, Эмили, Эмили.

— Где ты?! — его крик разбивался о стволы, возвращаясь эхом.

Рон шёл по лесу, спотыкаясь о корни, которые, казалось, цеплялись за его сапоги нарочно. Туман висел так густо, что даже фонарь пробивал лишь жалкие островки света. Внезапно ветка хлестнула его по лицу, и когда он отшатнулся, взгляд упал на силуэт, проступивший сквозь пелену — покосившийся охотничий сарай. Стены, когда-то крашенные в кроваво-красный, теперь походили на проказу: облупившаяся краска, чёрные подтёки плесени. Дверь висела на одной петле, скрипя, как костяная челюсть.

Внутри пахло гнилью и железом. Рон поднял фонарь, и луч выхватил из тьмы:

Стена трофеев
Чучела животных — но не оленей или лис. Кролики с пришитыми крыльями летучих мышей, вороны с глазами из бусин, мерцающих в темноте. На шеях — ошейники с бирками: «Дарья, 12.07.1998», «Лукас, 31.10.2005». Даты совпадали с исчезновениями из газетных вырезок, что Рон видел в архиве.

Стол с «коллекцией»
Ржавые хирургические инструменты, разложенные как на выставке. Скальпели, пилы, щипцы — всё в засохших коричневых пятнах. Рядом — стеклянные банки с мутной жидкостью. В одной плавало… глаз. Человеческий, с голубой радужкой, словно смотрящий сквозь стекло.

Дневник на полу
Раскрытая страница, исписанная дрожащим почерком:
«Они думают, что мёртвые молчат. Но я слышу. Озеро шепчет имена. Сегодня принёс ему сову. Глаза как у той девочки…»
Подпись: «Страж».

Символы на полу
Круги, нарисованные пеплом и чем-то тёмным (кровь?). В центре — детская туфелька, залитая воском. Рон наклонился и замер: внутри туфельки лежал зуб. Молочный.

Фотографии
На стене, приколотые ножами:

Семья у озера Кресент (лица вырезаны).

Эмили в юности, смеющаяся (фото из её пропавшего альбома).

Эва, снятая скрытой камерой у пожарной части.

Кульминация:
Рон услышал скрип за спиной. Дверь захлопнулась. В щель просунулась записка:
«Нашёл моих кукол? Они скучали. Ты следующий, Шеф».

Усталость медленно, но верно расползалась по телу, от нее тяжелили ноги, от нее некуда было деться. Но останавливаться было смерти подобно, нет, он все еще свято верил, что они сами смогут отсюда выбраться. Не нужно никого звать на помощь. И все же он выудил из кармана телефон, ноль палочек, ноль звонков, тогда откуда столько уверенности.

- Я надеялся...Нам не придется даже думать о ночевке здесь. Но видимо очень уж мы понравились этому лесу. Никак не хочет нас отпускать. - То, что должно было прозвучать как невинная шутка, сорвалось с губ проклятием и нескрываемым отчаянием. И он замолк, остановился как вкопанный.

— Левее, Маргарет, левее! — Рон кричит что есть силы, тыкая пальцем в сторону своего пикапа.
— Не учите меня водить, Рональд! — её голос дрогнул, как струна, готовая лопнуть. — В 1975-м я...

Но никто так и не узнал, что произошло в 75-м. Вдруг они услышали резкие щелчок, мотор будто изо всей силы выдохнул и заглох. Стрелка тахометра лишь дрогнула и упала вниз, точно подбитая птица. Машина начала медленно, но верно терять скорость. Миссис Фэйрчайлд запричитала, кажется даже произнесла какую-то молитву, прокручивая ключ зажигания, ожидая услышать знакомый и родной рык. Но ничего не происходило. Вот так вот погоня закончилась толком и не начавшись.

- Господи Боже мой. - Пряча лицо в ладонях восклицает Рон, в голове чертова карусель мыслей и догадок, страхов и опасений, который могут в любую секунду подтвердиться. Одно дело, когда она просто задерживалась допоздна. Когда игнорировала смс-ки. Когда запиралась в своей комнате. Когда отказывалась смотреть на него дольше пяти секунд. Он готов со всем этим мириться пока будет знать, что она в безопасности. Так.

Отставить панику.

Он сжал кулаки. Он считал до десяти. У него получится.

Позади сигналили, объезжали, материли, на что Рон сам крикнул пару неласковых вслед. Тоже мне. И этим ртом они потом целуют своих мам? Макдональд вроде вернулся в строй, был готов мыслить почти трезво. Несмотря на то, что пикап дочери уже скрылся из виду. У них все еще был какой-то шанс ее догнать. Нужно просто поверить в чудо! Нет ничего проще этого.

- Ты это видишь. - Он указывает пальцем вперед, на что-то, что скрывается за стволами деревьев, но стоит сделать пару шагов и он точно видит полуразрушенное деревянное построение, изъеденное мхом, которое кажется готово развалиться от малейшего дуновения ветра, подобно карточному домику. - Ты видишь да? - Он в надежде поворачивается к Джун, потому что уже боится доверять собственным глазам. Рон достал телефон и включил на нем фонарик, чтобы получше разглядеть то, что нельзя было назвать даже домиком. Скорее это был сарай, может сторожка. Дверь висела на одной петле и качалась от ветра, стуча будто костяная челюсть.

Внутри пахло гнилью и железом.

Фонарик на телефоне выхватает в темноте чучела животных на стенах — но не оленей или лис. Кролики с пришитыми крыльями летучих мышей, вороны с глазами из бусин, мерцающих в темноте. На шеях — ошейники с бирками: «Дарья, 12.07.1998», «Лукас, 31.10.2005».

- Что здесь происходит?

Что-то лежит на полу. Книга? Или дневник?
Раскрытая страница, исписанная дрожащим почерком:
«Они думают, что мёртвые молчат. Но я слышу. Озеро шепчет имена. Сегодня принёс ему сову. Глаза как у той девочки…»
Подпись: «Страж».

На стене было приколото фото Эмили, её лицо проколото ножом. Рядом — снимок Эвы, сделанный через окно пожарной части.

Внезапно дверь захлопнулась. Рон задыхаясь рванул к выходу, но щель под дверью шевельнулась. Туда просунули записку:
«Мои куклы скучали по гостям. Ты идеален... Шеф».

Тишину разорвал скрежет — с крыши сползла цепь с крюком. На крюке болталась новая бирка:
«Рональд Макдональд. Дата: сегодня».

Из темноты заскрипели половицы. Кто-то дышал за спиной — хрипло, с бульканьем. Рон замер, чувствуя, как по спине ползет ледяной пот.

— Ты слышишь, как Озеро зовет? — шепот прозвучал прямо в ухо.

Фонарь погас.

Тьма сомкнулась.

Он понимает, что в спешке не взял с собой свой телефон, какая же грубая ошибка новичка. Он кажется уже несколько раз протрезвел, а у продавца в подсобке слава богу оказалась аптечка, где были бинты и он смог перевязать предплечье чуть выше раны, в надежде остановить кровь. Это он делал на автомате, мысли же его бурлели, кипели, обжигали. Хотел бы он отключиться от этого на секунду. Посмотреть на все со стороны, а не как паникующий отец-одиночка, чья дочь кажется стала заложницей неумелых подростков-грабителей. Это все, что Рональд понял из бессвязной речи продавца. С другой стороны его нельзя было винить, после такого пережитого стресса.

Он не может понять: его парализовало от страха или это чьи-то невидимые руки опутали его и мешали двинуться с места. Он часто моргал глазами, пытаясь выхватить хоть какие-то очертания в этой непроглядной тьме. Казалось будто он в нее падает или тонет, потому что легкие сдавило, точно ему не хватает воздуха. Это как тогда.

Когда Дилан ушел, не попрощался, тогда это началось. Ты начал бояться. И этот страх мешает идти тебе дальше. И сейчас это тоже лишь отголосок этого животного панического страха, не более. Ему кажется, что он закрыл глаза, чтобы попытаться расслабиться, но он больше не понимает существует ли эта тьма на самом деле. Насколько реально все происходящее?

Он с трудом делает шаг вперед, двигается так будто ноги вросли в землю и каждое движение причиняет неимоверную боль. Вспышка света, чье-то бледное лицо с пустыми глазницами зовет его по имени. Он отворачивается, нельзя на них смотреть. Иначе они тебя найдут, иначе они тебя схватят и больше никогда не отпустят.

Воздух в сарае стал густым, как сироп, каждый вдох обжигал легкие сладковатой вонью гниющих листьев и металла. Он услышал чье-то грудное урчание позади себя, резко развернулся и свет фонарика зажегся так же внезапно, как погас до этого. Но он никого не увидел перед собой. Он был один в этом сарае? И снова чье-то бормотание, переходящее в мольбу и крик.

Рон почувствовал, как под сапогами шевелится земля,  будто она проглотила что-то огромное и теперь переваривала, содрогаясь. Казалось она готова была изрыгнуть свои внутренности и сожрать живьем Рона. Макдональд старался не стоять на месте слишком долго. То и дело он чувствовал как что-то едва касалось кожи рук то слева, то справа. Щекотало своими невидимыми щупальцами.

- Покажись, черт возьми! - Срывающимся голосом требует Макдональд, хочет добавить вслед, что он не боится, но это было бы ложью. Он разворачивается на сто восемьдесят градусов, задерживает дыхание, точно боится спугнуть это что-то. Ему кажется он слышит его шаги где-то ближе к заколоченному окну, но пока не спешит направлять туда свет фонарика.

— Следующий... Следующий... — голос похожий на Эмили больше не звучал извне. Он исходил изнутри, вибрируя в костях, как камертон безумия. Что-то вцепилось в его шею и он рванул вперед, не думая, ударился животом об стол, схватил с него один из этих ржавых странных инструментов и попытался снять существо с шеи резкими ударами, пока не понял, что там ничего нет. Как и нет никакого инструмента в дрожащих пальцах.

стены задышали, сближаясь и отдаляясь в такт его бешеному пульсу. Глаза чучел замигали, превращаясь в мерцающие огоньки, а голос зазвучал нараспев, как запись, прокрученная назад.

— Ты следующий... следующий... следующий... — эхо множилось, заполняя пространство до щемящей боли.

Рон упал на колени, и земля под ним начала проваливаться, обнажив черные корни, обвившиеся вокруг его лодыжек. Они тянули вниз, в липкую тьму, где он слышал голоса: «Дарья... Лукас... Эмили...» Имена эти звучали, как молитва палача. Он впился пальцами в твердую землю, заставляя себя подняться, сделать шаг назад от этой зияющей дыры.

Рон споткнулся о выпирающий корень, и мир перевернулся. Лоб с силой ударился о камень, прикрытый слоем мха. Боль пронзила череп, белая и ясная, как удар ножом. На мгновение всё замерло. Туман в глазах рассеялся, и он увидел:

Кровь.

Алая капля упала на ладонь, горячая и густая. Её тепло противостояло ледяному ужасу, сковывавшему тело. Он прикоснулся ко лбу — там зияла рваная рана, но боль была настоящей.

— Проснись... — прошипел он себе, впиваясь пальцами в землю.

Стены сарая задрожали, как декорации из папье-маше. Чучела кроликов распались на клочья меха и проволоку, крылья летучих мышей оказались высушенными листьями клёна.

— Нет... — Рон встал, шатаясь. Дневник на полу был обычной тетрадью рыбака, исписанной каракулями о уловах и погоде. А фотографии...

Он поднял одну. «Эмили» оказалась вырезкой из старого журнала — реклама духов, лицо модели заляпано грязью.

Скрип.

Дверь сарая захлопнулась, но теперь это был просто ветер, гуляющий меж досок.

- Джун?! Джун где ты? Я почти уверен, что мы отравились ягодами. Джун? Джу-у-н!- Он вывалился из сарая, не оборачиваясь, пошел вперед уверенный, что оставил О'Лири где-то позади и она теперь его ищет. Им нельзя разделяться. Его будто вела какая-то неведомая сила, подальше от сторожки, подальше от этого места.

Он еле тащился, истощенный, уставший, он сполз спиной по стволу сосны и тяжело дыша продолжал выкрикивать ее имя.