Говорят, ребята из детдома обречены. Говорят, что не смотря ни на что они никогда не смогут стать полноценными членами общества. Но это ведь гребаные стереотипы. На самом деле в приюте жить не так уж и страшно и мучительно. На самом деле там не процветаем содом, гоморра, воспитатели не насилуют и не избивают детей, а дети не избивают и не насилуют друг друга. По-крайней мере эта не та жизнь, не тот мир, который видел я. Который видели мы со Стеллой. Может, нам просто чертовски повезло и мы попали в лучший детдом Нью Джерси. Все, что нам досталось от родителей - это фамилия. Они даже не успели дать нам имена, не успели нас узнать, не успели нас полюбить. На самом деле вы могли слышать об этом в новостях, или может сможете поднять старые криминальные сводки, они умерли в стенах самой больницы от разыгравшегося в тот злосчастный вечер урагана. Все дети были эвакуированы из больницы первым делом, остальные просто не успели, не хватало мест, не хватало скорых. Грустная история, в общем-то. Но я ее никогда не слышал целиком. Но знаете это придает сил, когда знаешь, что тебя не бросили, не оставили у порога, не отказались от тебя, как от бездомной шавки. Просто судьба так разыграла карты. И от тебя больше ничего не зависит. Я по ним даже никогда не скучал, потому что я никогда их и не знал. Так что смысл мучить себя и истязать ненужными мыслями. Историю своего рождения узнал только спросив нашу воспитательницу, наверное мне было лет пятнадцать и она обещала узнать все, что сможет сама. История оказалась не такой интересной, как я ожидал. Или к тому времени, я умудрился пересмотреть слишком много фильмов, так что мой мозг был засорен абсолютно ненужными, не соответствующими реальности образами. После этого не было желания узнавать остались ли еще какие-то родственники, но видимо нет, либо мы им просто не были нужны, иначе бы ведь они попытались нас найти. Так что я просто плыл по течению, не предаваясь никакой рефлексии. Не люблю засорять себе голову переживаниями, может потому что я бы с ними не справился или же просто ничего на самом деле не могло сильно меня взволновать или выбить из колеи. От того, что я узнал мне не стало легче, мне не стало хуже, я просто пожал плечами и продолжил жить дальше.
Говорят, что дети из приютов гораздо жестче, сложнее, обозленнее, ведь их обделили, недолюбили и мир к ним так жесток. Говорят, они чувствуют меньше, говорят им не так просто приспособиться к реальному миру. Бред. Полный бред. Я никогда не чувствовал себя уязвленным. Или же я всегда просто был довольно гибким, ничто не может меня задеть, я себя по-крайней мере к этому всегда приучал.
Жизнь здесь была...довольно спокойной, никаких особых потрясений так сразу в голову и не приходят. Наверное, это все равно, что жить в лагере. Или большом общежитии. Нас кормили, поили, одевали, у нас был доступ к телику, библиотеке, ходили мы в самую обычную школу, которая располагалась в трех кварталах от приюта. Вот где на самом деле рассадник самых злых детей. Мы со Стеллой были единственные, кого отправили учиться в эту школу. Мы со Стеллой оказались и единственными, кого никогда не пытались усыновить. В завещании родителей, как выяснилось было строго указано никогда нас не разделять, ведь мы двойняшки. А когда нам было всего по месяцу, Стеллу хотели забрать, но не вышло, так как я должен был идти в комплекте. Но парочку это видимо не устроило, они же хотели одну девочку, а мальчик не входил в их планы. Что ж. Им же хуже. Потому что были просто охренительными детьми. Ну, когда были в стенах детдома, естественно. Может нас тут и не чморили, как последних заморышей, но и спуску тоже не давали. И линейкой по жопе давали и в угол на горох. Нечего незаконного мы не вытворяли правда. Так шалили по мелочи. Спускали ментос в унитаз, мазали Стейси и Мэйси зубной пастой за то, что они сломали Стелле куклу.
Школа-то была сущим адом. Мы были фриками, отбросами общества, по любому поводу мы попадали в кабинет директора, пусть даже это не я раскрасил баллончиком стены школы, все равно во всем винили нас. Или каждого по отдельности. Легче же все свалить на детей из приюта, ведь у них по-любому что-то не так с головой и они запрограммированы стать мелкими преступниками. В какой-то момент и я сорвался. Но я был подростком, во мне бурлили гормоны и мне нужно было куда-то выплескивать энергию и ловить кайф. Курение за школой, вечеринки со взрослыми ребятами, первый раз попробовал спиды лет в семнадцать, решил, что лучше курить травку, правда потом и на нее денег не было. У меня не было зависимости, тупо потому что я не мог ее себе позволить. И вообще я не мог себе позволить никаких развлечений, хотя очень хотелось. Со временем телик приелся, читать было скучно, учиться не хотелось. Логично. Я начал активную половую жизнь. Звучит самонадеянно, но девушки на меня клевали, даже те, что были старше меня. На самом деле начиналось все невинно, с дешевых порножурналов, каталогов с незамысловатым названием Флирт, где я только рассматривал картинки, а потом запирался в ванной. В результате это стало хобби. Совсем не невинным увлечением, которое переросло в своего рода зависимость и одержимость. Которую я буду отрицать до последнего. Просто я люблю женщин. Я люблю женщин, я люблю секс, я люблю женское тело и я люблю развлекаться. И не хочу много об этому думать.

Я уже говорил, что школа полное дерьмо? Не могу сказать, что я многому там научился. Скорее только, как подделывать подпись нашей воспитательницы и как сбегать с уроков через форточку в туалете. Скучно там было. И одноклассники бесили. Одни смотрели на меня, как на того, кто вот-вот стянет у них бумажник, кто-то с жалостью. Даже не знаю, что было хуже. Впрочем, хуже в этой школе были только мои оценки. Единственные предметы с которыми у меня не было проблем это литература и труд. На литературе можно было просто много болтать, а я это умел. А труд...Ну почти каждый урок мы строили один и тот же скворечник. Никакой надежды на поступление в колледж у нас не было. В хороший колледж. Зато нас пнули на учебу в Пукипси, два часа от Нью Джерси, та еще дыра. Туда отправляли практически всех воспитанников, получать профессию и стать крепким звеном рабочего класса. А мне хотелось в Нью-Йорк. Я не спрашивал, чего хотела Стелла, но обычно наши желания совпадали. Да и нахера нам сдался этот Пукипси и общественный колледж? Но в детдоме нам оставаться уже было нельзя, мы были совершеннолетними. Оставалась только общага колледжа и снова череда унылых занятий, половину из которых я пропускал. Заняться здесь тоже было особо нечем. Хотя, алкоголя тут было значительно больше, чем в Нью-Джерси. Я устроился на работу в МакДональдс, чтобы покупать раз в неделю бутылку виски и полкило клубники сестре. Все остальное старательно откладывал. На какое-то там светлое будущее в которое и сам не верил. Впрочем, переезжать отсюда и не хотелось, в конце концов халява, а что мы будем делать, когда покинем систему, я себе слабо представлял. А тут каждый год первокурсницы, можно не бояться, что случайно переспал со всем кампусом и уже идешь по почетному второму кругу. Я такой долбоеб. Но честно. Я со всеми ласков, нежен и всех люблю. Любил. Неважно. Просто у меня менталитет обезумевшего кролика.
В предполседний год колледжа, нас нашел какой-то мужик с рыжими реденькими волосами, похожими на мочалку и в сером потрепанном костюме. Сразу видно - юрист.
Я думал, что нас посадят. Сам не знал за что, но почему-то это единственная мысль, которая мне приходила в голову. Я привык к тому, что нас принимают за отбросов и ожидают от нас того же. Только новости в кои-то веки оказались хорошими. Родители оставили нам в наследство коттедж в Нью- Джерси. Мы бросили учебу, уехали обратно в родной город. Только жить в этом огромном доме вдвоем было невозможно. А одному там вообще наверное можно было заблудиться. Я наверное слегка преувеличиваю его размеры. Но в конце концов я привык к одной кровати в общаге, а не к таким хоромам. Это был шанс на то самое будущее. Все продать, поскрести по сбережениям и валить в Нью-Йорк. Почти что американская мечта. Так что теперь у нас миниатюрный лофт в доме в Бруклине, а на первом этаже маленькая кондитерская, где Стелла самозабвенно печет кексы, пироги и булочки. Я тоже пеку, но не с такой охотой, как она если честно. Тем более, ей всему меня приходятся учить и если бы я прилагал чуть больше усилий у меня бы получалось гораздо лучше. Но кажется мне больше нравится тратить деньги, чем зарабатывать. Это небольшой бизнес, из-за которого мы в долгах, как в шелках. Но. Пробьемся, сломаем стереотипы.

Говорят, ребята из детдома обречены. Говорят, что не смотря ни на что они никогда не смогут стать полноценными членами общества. Но это ведь гребаные стереотипы. На самом деле в приюте жить не так уж и страшно и мучительно. На самом деле там не процветаем содом, гоморра, воспитатели не насилуют и не избивают детей, а дети не избивают и не насилуют друг друга. Ну, почти.

Говорят, что дети из приютов гораздо жестче, сложнее, обозленнее, ведь их обделили, недолюбили и мир к ним так жесток. Говорят, они чувствуют меньше, говорят им не так просто приспособиться к реальному миру. Бред. Полный бред. Я никогда не чувствовал себя уязвленным. Или же я всегда просто был довольно гибким, ничто не может меня задеть, я себя по-крайней мере к этому всегда приучал.

Жизнь здесь была...довольно спокойной, никаких особых потрясений так сразу в голову и не приходят. Наверное, это все равно, что жить в лагере. Или большом общежитии. Нас кормили, поили, одевали, у нас был доступ к телику, библиотеке, ходили мы в самую обычную школу, которая располагалась в трех кварталах от приюта. Вот где на самом деле нас научили жестокости.

Может нас тут и не чморили, как последних заморышей, но и спуску тоже не давали. И линейкой по жопе давали и в угол на горох. Ничего незаконного мы не вытворяли правда. Так шалили по мелочи. Спускали ментос в унитаз и все такое

Школа-то была сущим адом. Мы были фриками, отбросами общества, по любому поводу мы попадали в кабинет директора, пусть даже это не я раскрасил баллончиком стены школы, все равно во всем винили нас. Или каждого по отдельности. Легче же все свалить на детей из приюта, ведь у них по-любому что-то не так с головой и они запрограммированы стать мелкими преступниками.

Я уже говорил, что школа полное дерьмо? Не могу сказать, что я многому там научился. Скорее только, как подделывать подпись нашей воспитательницы и как сбегать с уроков через форточку в туалете.

Курение за школой, вечеринки со взрослыми ребятами, первый раз попробовал спиды лет в тринадцать, решил, что лучше курить травку, правда  и на нее денег не было. У меня не было зависимости, тупо потому что я не мог ее себе позволить. И вообще я не мог себе позволить никаких развлечений, хотя очень хотелось. Со временем телик приелся, читать было скучно, учиться не хотелось. Логично. Я начал активную половую жизнь. С тем, кто подвернется под руку.

одноклассники бесили. Одни смотрели на меня, как на того, кто вот-вот стянет у них бумажник, кто-то с жалостью. Даже не знаю, что было хуже. Впрочем, хуже в этой школе были только мои оценки. Единственные предметы с которыми у меня не было проблем это литература и труд. На литературе можно было просто много болтать, а я это умел. А труд...Ну почти каждый урок мы строили один и тот же скворечник. Никакой надежды на поступление в колледж у нас не было.

Со мной всегда была моя тень. Та, кто всегда будет рядом, никогда меня не бросит, по-крайней мере я так думал. Сначала она просто привязалась ко мне как банный лист, но потом это стало делом привычки. Рядом с такими чувствуешь себя важным, взрослым, крутым. Полная хуйня, наверное. Но какая разница.

- Я заключил сделку с Королевой Вуду. Она дала мне взаймы...То, что было необходимо, чтобы мы смогли сделать. То, что мы...Нет, я. То что я сделал. - Не впутывай ее в эти подковерные темные игры, ты знаешь, что это не закончится ничем хорошим, потому что каждый раз, когда ты пытаешься все наладить - черт, кто-то умирает, ты не замечал. Может, просто ты проклятый. - Я не хочу впутывать вас в это. Это мой долг. Моя проблемы. Мне с этим и не разбираться, Ру. - Отпускаю поручни, липкие ладони падают вдоль тела и откинув голову назад, я вдыхаю вечерний сумерки в себя, но не нахожу покоя. Разворачиваюсь к сестре и кладу руки на ее тонкие плечи, удивляясь тому, как в ней может быть столько своеволия и силы. Все, что я хочу это защитить ее от этой жуткой правды и прячу ее в своих объятиях, хотя бы на пару секунд. Скрываю ее от этого грязного мотеля, но не могу скрыть того, что я ее предал.

- Та сила, что есть у нас сейчас. Бесконтрольна. Как дикий зверь. Нам нужно посадить его в клетку, иначе...Ты сама понимаешь. Для этого есть ритуал, заклинание. И кажется та самая страница из гримуара, ради которого я ездил в Чикаго, теперь у нее. Как и наш артефакт. Что принадлежал всегда нашей семье. Этот оборотень...Он ее шпион. Кажется, он и стащил эту страницу, не знаю. Но пытаюсь узнать. Ру, если бы все не было...Настолько серьезно. Я бы сказал. Но я сам заварил, блять, эту кашу, и я буду давиться, я сдохну, но все исправлю, просто не лезь в это.

Ты мог бы сделать эту историю счастливой, мог бы сам стать лучше, но вместо этого ты чувствуешь, что повествование идет куда-то вперед, ты больше не узнаешь слов, ты больше им не веришь, все превращается в извращенную игру случая, в которой нет места свободе воли или элементарного выбора. Общество приучило нас, как поступать в таких случаях, сколько ярких и наглядных примеров можно встретить, среди родственников или просто знакомых и друзей. А есть ли те, кто сделали шаг вперед, со строгостью скурпулезного автора, чтобы самим дописывать начатый нашими родителями рассказ.

В те секунды, я просто потерял дар речи, за меня точно говорил кто-то другой, с похожим лицом и таким же точно голосом, но вот только реплики все были выдуманные, нарочито нежные, совсем мне не подходили. А потом я очнулся в своем собственном теле, с уже заранее прописанным будущим, шаг в сторону и тебя ждет очередной провал, который можно было решить только побегом. Но разве я мог убежать от нее, когда она так наивно, наигранно нуждалась во мне. Она так и говорила мне: Сет, ты мне нужен. И я не хотел ее подвести, потому что я подвел достаточно людей в своей жизни и почему-то решил, что в этот раз все будет иначе.

Алкоголь затуманивает сознание, но не здравый смысл. Алкоголь заставляет быть куда более открытым, чем ты был на самом деле, на протяжении этих тягостных недель, подготовок к свадьбе, хотя от тебя толком даже ничего не требовалось. Как сказал Коллин, моя главная задача как жениха - это просто появиться и назвать правильное имя. Сейчас он поглядывает на меня с подозрением и прикрытой заботой завистью.

- О чем вы там шепчетесь? - Он наклоняется через низкий столик, заваленный стопками и пустыми бокалами из-под пива, чтобы расслышать нашу беседу с блондинкой. Но я оторвался от ее буравящего до самых костей взгляда и обернулся к Коллину, который почти дышал нам в лица, требовательно изучал нас, точно строгая мамочка заставшая своих детей за каким-то хулиганством, а мы отказывались признавать, что это сделали мы.

- Расслабься, Сандерс. - Улыбка блаженная и дурацкая сама собой растягивается на лице, Коллин прищурился и откинувшись на кресле пробурчал, что дома меня ждет невеста. То, что она не знает не причинит ей вреда.

- Я просто предложил ей пойти потанцевать. За кого ты меня вообще принимаешь? - Теперь мой якобы друг выглядел как побитый щенок, он резко поднял руку вверх, так что я невольно отшатнулся на своем сидении, но он лишь пытался привлечь внимание официантки. И кажется спустя пару секунд вообще забыл из-за чего на меня злился. А это был наш шанс свалить отсюда.

- Иди вперед, я за тобой. - Мягко подталкиваю ее, оглядываясь на друзей, которые были уже слишком пьяны, чтобы что-то заметить. Я был достаточно пьян, чтобы мне было наплевать, но недостаточно, чтобы не отдавать отчет в том, что именно происходит. Для Ханны  я давно завязал. Да я даже и пить не должен был. Но то, о чем она не знает не причинит ей вреда, ведь так? И блондинка правильно заметила, что сегодня последняя ночь, когда я могу совершать столько ошибок, сколько моя душа пожелает. Могу пройтись по всему списку смертных грехов, если захочу.

Мы скользим мимо танцпола, направляясь в туалет, она заводит меня в женский, тянет прямо за собой, сцепив наши пальцы. Присловнившись к перегородке одной из кабиной сидела девушка с растрепанным волосами, потекшей тушью и курила, она не выглядела несчастной, скорее, она будто была именно там, где и хотела. Пришлось переступить через ее длинные загорелые ноги, чтобы пройти в самую глубь туалетной комнаты. Я обернулся, задержав на ней взгляд. Она точно была предзнаменованием, эталоном погибшей юности.

- Эй, с тобой все в порядке? - Она даже не откликнулся и я лишь пожал плечами. Она же продолжала смотреть перед собой, пустая, нетронутая, бесполезная.

- Так, что ты часто ходишь в такие места? - Облокотившись на одну из раковин пробормортал я, точно не хотел, чтобы тот призрак, что еще недавно был веселящейся, уверен, от души девушкой, нас услышал. Сосредоточил внимание на ней, чье имя я даже не удосужился спросить и не знал, был ли в этом смысл. Изящные алые губы, греховно золотой блеск волос и что-то запретное и недоступное в блестящих кошачьих глазах. - Это...- Я качнул головой в сторону все той же девушки, да всего клуба и даже кучки моих недодрузей, что сейчас пили и забыли о моем существовании и почему мы вообще тут собрались. - Совсем не мое окружение.

- Если что, я не колюсь. - Больше. С незнакомками всегда надо изворотливо подбирать слова. Ты не хочешь показаться неудачником, но и не хочешь, чтобы она подумала, что от тебя чего-то можно ожидать. - Мефидрон, бензедрин, спидболлы, блять, что угодно, лишь бы скрасить этот дерьмовый вечер в этом дерьмовом клубе. - Рассмеявшись, закидываю голову назад и вижу черные глаза и отчаяние кричащие на меня прямо сверху. Черт, да здесь зеркальные потолки. Опускаю взгляд обратно на мое удачное случайное знакомство. Очередная игра судьбы, наверное, может мне суждено было встретить ее именно здесь. Помутневший взгляд скользит по линии челюсти, губам, тонкой шее. Я касаюсь большим пальцем ее бархатной кожи, приподнимая ее подбородок, чтобы она смотрела прямо на меня.

- Черт, тебе точно есть восемнадцать? - Черт, а тебе точно есть до этого дело?