Знакомьтесь. Оскар Лу. Высокий блондин с серо-голубыми глазами, четкими скулами и по-женски тонкими пальцами. Он - архитектор. Получает очередное высшее высшего образования в одном из лучших университетов страны, название которого затерялось в моей памяти. Единственный сын своей матери - одинокой дамы из высшего света. Он для нее все. Наверное, поэтому он такой мягкий и застенчивый. Из тех, с кем девушки продолжают дружить даже после расставания. Мы познакомились на физиотерапии. Оскар потянул сухожилие на тренировке. Ах да, совсем забыла. Он занимается теннисом и плаванием. За такого любой родитель хотел бы выдать замуж свою дочь. Во время всех наших встреч он вел себя как запуганный школьник. Молчал, постоянно за что-то извинялся и поправлял свои очки. Да, он носил такие узенькие очки. В последний день процедур он, внезапно, вручил мне два билета в театр, сказав, что я могу пригласить кого хочу. Я пригласила его. Просто потому, что видела в его взгляде ожидание такого исхода. В театр мы так и не попали, потому что я перепутала время, зато поехали кататься на колесе обозрения, где он, после долгих отговорок, рассказал чем занимается и что из себя представляет. Внимательный, заботливый и немного не нервный. Вот, каким он был.
Мне не хотелось встречаться со старыми знакомыми, поэтому, помимо Хани и Аны, я все время проводила с Лу. Когда у него было свободное время. Он же учился и все время разрабатывал свои проекты. Я даже познакомилась с его матерью, но та оказалась от меня не в особом восторге, хоть и пыталась быть милой, поджимая в губы в подобии улыбки. Для нее я была слишком громкой и инфантильной, но на ее сына я все равно никаких видов не имела, так что это меня не сильно волновало.
- Ты считаешь меня глупой, - весело заявила я, уставившись на Оскара. Он всегда смущался и отворачивался, когда я так на него смотрела. Один мой знакомый тоже отворачивался, но ему, кажется, просто не нравился мой взгляд. Брови Лу испуганно и удивленно поползли вверх, создавая из морщинок такой узор, какой ветер рисует на песке в пустыне. Парень начал говорить, что никогда бы так обо мне не подумал, часто моргая и поправляя свои дорогие очки. Он всегда так делал, когда начинал волноваться. Это показалось очень забавным и я рассмеялась, отчего он растерялся еще больше.
- Шанин, зачем ты так? - почти с досадой проговорил он и попытался спрятать свой взгляд где-нибудь в стороне. В стороне стояли картонные коробки, - а что в них?
Он указал пальцем, посмотрел мне в глаза и смутился.
- Нет, если не хочешь говорить...
- Порно-журналы. А ты разве не коллекционируешь? - такого спокойного ответа даже у библиотекаря не найдешь. Он поперхнулся, а я снова залилась в приступе смеха. Мне нравилось шутить над Оскаром. Он так мило и забавно реагировал. И никогда не обижался, хотя очень старался это изобразить, хмуря брови и забавно, почти по-детски, поджимая подбородок.
Парень послушно поднялся и принес самую верхнюю. Я надеялась, что он резким движением перевернет ее сверху-вниз и фотокарточки с шумом заполнят пол, но он бережно, словно внутри была ваза династии Минь, начал перекладывать карточки руками. А их было до-фига. Поэтому, я сложила руки, как в волейболе, и со всей дури пнула по дну зажатой в воздухе коробки, отчего нас засыпало дождем из фотографий.
- Шанин!.. - он снова нервно поправил свои очки
- Спящий темный! - с энтузиазмом прокричал Оскар и осекся, когда услышал тишину. Он посмотрел на меня и весь его вид показывал беспокойство.
Теперь я не могла сосредоточиться на чем-то еще. Даже сердце беспокойно увеличило привычный темп. Оскар все еще не сводил с меня глаз. Он сидел близко, пытался прочитать мои мысли, но безрезультатно. Не знаю, зачем я это сделала. Позже ответа тоже не нашлось. Но я подалась вперед и легко поцеловала Лу в губы. Он растерялся. И ответил. Пчелы в моей голове слегка успокоились, а я завалила парня на бесчисленные фотокарточки.
Позже, парень долго за что-то извинялся. За смятые фотографии, за свою возбужденность, за то, что мне было нехорошо, хотя это не было правдой. На деле же, мне не хватило силы и сумасшествия. Чего-то настолько мощного, что смогло бы затмить собой нежеланные воспоминания, не вызвать лишних чувств.
Мы слегка выпили вина. Лу развезло чуть больше, чем меня. Мы смотрели какое-то шоу. Его рука, почти уверенно лежала на моем плече, не решаясь опуститься ниже, но в этом был весь Лу.Оскар будто помешался. На утро меня ждал завтрак в постель и открытая коробочка с кольцом. С очень дорогим кольцом, если судить по размеру камня. Вместо того, чтобы мило улыбнуться и расплакаться, я быстро примерила украшение, а после минут пятнадцать скакала вокруг Лу, дразня его маньяком. Иначе, как он мог так точно узнать размер моего безымянного пальца? Измерял, пока я спала. Лу не мог определиться, как ему на это реагировать и просто начал умолять меня остановиться, но это было легче сказать, чем сделать. После он много-много раз переспросил, не сильно ли я была пьяна накануне вечером. До сих пор не мог поверить, что девушка его мечты действительно согласилась выйди за него. Я же искренне не понимала его радости, ведь не видела в своем поступке ничего особенного. А стоило... Лу точно обезумел. Предложил сыграть свадьбу сегодня же. К такому даже я была не готова. Мне нужно было красивое платье. Условились на послезавтра. Мой жених взял всю работу на себя. Ответственный он. Попросил список с телефонами, кого пригласить и поручил ни о чем не беспокоиться.
Лу звонил и писал смски каждый час, верно, проверяя, не сбежала ли я в закат. Он даже телефон мне купил, чтобы со мной можно было связаться. Но я честно не собиралась сбегать.
Потом - я проснулась от телефонного звонка. Холодным сдержанным голосом, мать Лу пожелала мне доброе утро и, с легкой надеждой на отрицательный ответ, спросила, не забыла ли я о свадьбе.
я рассказывала Хани об Оскаре. О его проектах, спортивных успехах и щенке, которого миссис Лу не разрешила оставить, когда мальчику было семь.
Слегка приподнимаю голову и вижу Оскара с его матерью. Оскар кажется разбитым и растерянным. Миссис Лу – пугающей и воинственной.
- Я говорила тебе, Оскар, что эта девушка тебе не пара. Ты только посмотри на нее! Срам да и только! Прошмандовка!
Растерянный жених не знает, кому отвечать и на кого смотреть. Он вот-вот разрыдается, но упоминание его любимой невесты в невыгодном свете заставляет его, что казалось просто невозможным, пойти против родной матери. Он широким взмахом руки опрокидывает вазу с фруктами на пол, пугается, отскакивает в сторону, но потом вновь возвращается к своему гневу.
- Не говори так о ней! Она не виновата, она же сказала! Это все он! Он воспользовался ее доверием. Я знаю. Она бы никогда так не поступила.Лицо Оскара принимает бардовый оттенок. Он быстро преодолевает расстояние между нами, хватает меня за руку и притягивает к себе. Я не успеваю схватиться за платье, и оно спадает до пояса, отчего Оскар краснеет еще больше и начинает усиленно помогать мне натянуть корсет, нервно дергаясь от каждого случайного соприкосновения с обнаженной кожей. Миссис Лу верещит, чтобы ее сын отошел от меня, называет меня нехорошими словами, а я просто пытаюсь успеть за происходящим, растерянно хлопая ресницами во все стороны.
Вырываюсь, снова наступаю на платье и кубарем падаю на пол. Оскар спешит помочь мне встать
Оскар Лу
Сообщений 1 страница 2 из 2
Поделиться12014-12-07 17:28:57
Поделиться22014-12-07 17:53:31
Дорогой Нью-Йорк, я вовсе не жалуюсь. Но не мог бы ты сделать так, чтобы я перестал чувствовать себя загнанной в угол антилопу? Не знаю, дело ли в твоих высоких небоскребах или все же в моей матери, но сколько себя помню, я мечтал только об одном. Вырваться из твоей духоты. Раньше я писал письма только Санте, но как-то раз понял, что если бы он действительно существовал, давно бы подарил мне собаку. Или воздушный шар. Сейчас я уже могу позволить себе воздушный шар, но все еще мечтаю о собаке. Потому что все еще живу с мамой. Ее ты знаешь. Луиза Лу. Вдова покойного Кристофера Лу, того самого владельца крупной фармацевтической компании, которого отравил его собственный брат. Когда я это узнал, будучи одиннадцатилетним мальчиком, долго не мог ни пить ни есть, полностью уверенный, что меня тоже обязательно отравят. Я был очень болезненным ребенком, отчего моя мама, пережившая до меня двух выкидышей и одного мертворожденного (это я тоже узнал уже в более зрелом возрасте от одной из горничных), никогда не оставляла меня без внимания. Я выжил, наверное, только благодаря ее упорству и деньгам. Мама всегда говорила, что миром правят деньги и репутация. У нее же имелось и то и другое, поэтому недоношенного Оскара Лу смогли выходить лучшие умы Америки. Поэтому я здесь. Но я не знаю, рад ли этому. Мне должно быть очень стыдно за такие мысли, я знаю, но ничего не могу с собой поделать. С самого детства меня окружали куча нянек, тщательно подобранных моей матерью. Она от меня тоже не отходило. Все имущество моего отца, в совокупности с семейным делом семьи Крауз, фамилию которых до замужества носила моя мать, перешло к ней. Вы же слышали о сети гостиниц Крауз? И загородных клубах? По материнской линии семья за последние сто лет сильно сократилась в своей численности, поэтому на мою мать, а после и на меня, возлагали большие надежды.
В школе я не учился. Все детство провел в загородном особняке своего отца, в идеально стерильных условиях и абсолютной заботе. Учителя сами приходили ко мне. Точнее, у нас жил в отдельном доме целый штаб из десяти преподавателей, каждого из которых я не любил и боялся. Кроме мисс Грант. Она была как белокурая фея в царстве вечного учебного мрака. Учился я усердно, хотя учеба не доставляла мне такого удовольствия, как чтение книг о приключениях, других планетах или, хотя бы, материках. О, конечно же, когда я стал старше, мы с мамой полетели в Париж, но я почти ничего, потому что тогда страдал от дикой тошноты при любом передвижении на автомобиле. На этом наши путешествия кончились, даже когда моя "болезнь" закончилась. Тем более, я должен был усердно учиться, чтобы не опозорить свое семейство. И я учился, по ночам мечтая когда-нибудь сбежать с бродячим цирком.
Чем старше я становился - тем больше на меня давили стены. Я хотел, миллион раз хотел сбежать, и каждый раз это желание обрывалось. Даже когда мне не позволили оставить щенка, потому что он был с улицы и наверняка заразный. Даже когда мне не разрешили стать писателем. Каждый раз я не решался оставить мать, ведь знал, что она жила мной с первого моего запоздалого вдоха. И я не мог ее бросить. Или разочаровать. Если бы я учился в школе, меня наверняка бы там били. Даже не смотря на то, что к тому времени я занимался плаваньем и теннисом, и вообще был в хорошей спортивной форме. Все равно бы били. Таких всегда бьют, я знал это из фильмов. А я бы не смог дать сдачи. И вообще меня окружало мало сверстников. И никогда не было друзей, кроме Адама. Наверное, поэтому, уже в университете и на редких соревнованиях, мне было так сложно. Особенно с девушками. Кстати, архитектором я никогда быть не хотел. Если бы мне пришлось выбирать что-то действительно интересное, я бы выбрал, например, журналистику. Или стал бы актером. Но мать как-то вошла ко мне в комнату с радостным лицом заявив, что нашла для меня отличный университет и я опять не смог ей отказать.
Жить в общежитии у меня не вышло. В первый же день мой сосед бунтарь, с которыми я даже не успел толком познакомить, сжег нашу комнату. Естественно, узнав об этом, сказала, что в этом "рассаднике наркотиков и секса" жить мне не позволит. Я был, как и она, категорически против наркотиков, но вот что касается второго... Мы переехали в дом на Манхэттане. Точнее, он и так был наш. Моя скучная жизнь хоть немного разнообразилась звуками города, да и отсутствие теннисного корта на заднем дворе позволило посещать теннисный клуб, где были хотя хотя бы какие-то люди, помимо тренера. Хотя я и не любил теннис. И плаванье тоже не любил. Первое для меня выбрала мать, потому что посчитала это наименее травмоопасным видом спорта, которым все равно нужно заниматься молодому человеку, а от второго мне все время хотелось есть. Хотя, все же, плаванье было лучше.
Я встретил Шанин на физиотерапии. Потянул связки на тренировке, отметив для себя, что за утренним чаем наверняка услышу случайно брошенную фразу от матери, что, пожалуй, теннис - это не такой уж интересный вид спорта, после чего мои занятия прекратятся. Она была самой прекрасной из всех, кого я видел. Она даже пахла прекрасно. Нет, не подумайте, я не какой-нибудь маньяк. Просто, когда я, переборов дрожь в коленях и заикание, подарил ей билеты в театр, она обняла меня и тогда я смог почувствовать запах клубники и чего-то молочного. До этого девушки никогда не были со мной так... Не знаю. В университете за мной ходил караван, но все они меня пугали, а Адам вовремя снял розовые очки с моих глаз, объяснив, что они просто знают из какой я семьи. Шанин же этого не знала. Сначала. И ее поведение ничуть не переменилось даже, когда и узнала. Только матери она не понравилась, но я впервые был настолько ослеплен, что ее мнение мне было абсолютно неважно. Мне было неважно все, кроме этой лучезарной блондинки. Я не смел надеяться, что наше общение во что-то выльется, пока однажды мы не выпели и она не завалила меня на карточки... Да. У Оскара Лу, наконец-то, был секс. Жаль только, что я почти ничего не запомнил. Поэтому потом долго переживал, что ей не понравилось. А она убеждала, что все было круто. Круто - это же хорошо? Не знаю, как так вышло, что через пару дней я ляпнул, не выйдет ли она за меня, но она согласилась! И на утро тоже согласилась, когда я уже успел купить кольцо и приготовить завтрак. И поднос для завтрака. Дальше все как в тумане. Сначала прекрасном, если не считать гнев матери. После... А после я долго ждал ее у алтаря, все еще не уверенный в то, что услышал. А после я нашел ее в номере для новобрачных. С ее братом. Или это был не ее брат. Не знаю. Я уже ничего не знаю. В тот день я упал так низко, как никогда раньше. Слишком высоко взлетел.
Я пишу тебе это письмо, Нью-Йорк, потому что я тебя покидаю. Не хочу показаться драматичным, но я больше не вижу смысла дышать твоим воздухом. Прощай, Нью-Йорк.
Отредактировано сашина шлюха (2014-12-07 19:09:34)
