Я не хочу взрослеть. Когда ты ребенок жизнь гораздо проще. За тебя все решают родители. Они о тебе заботятся и прячут от большого и страшного мира. Ты получаешь пару долларов на конфеты, и тебе это вполне хватает для счастья. На дни рождения тебе закатывают праздники, нанимают клоунов и покупают твой любимый торт. Если тебе плохо, то мама всегда поддержит. Если тебя обижают, то папа подскажет. И такие слова, как смерть, зарплата, оплата счетов ничего для тебя не значат. Это не из твоего мира. Потому что ты ребенок. И от тебя больше ничего и не требуется.
Я средний ребенок в нашей большой семье. У меня два старших брата, старшая сестра и две маленькие сестрицы. Мать говорит, что отец всегда хотел большую семью. Так и вышло. Как он и мечтал. У меня вечные проблемы с памятью, но я отлично помню, все что связано с ним. Каждое воскресение мама собирает нас на самый долгий бранч в нашей жизни, и всегда к концу, когда все уже, казалось бы, готовы разойтись по домам, мы начинаем вспоминать отца. Все его причуды, все его глупые шутки и подколы. Как он рассказывал самые страшные истории на Хэллоуин, как он переодевался в Санта Клауса, потому что отказывался отнимать у своих детей веру в чудо. Если честно, я верил в Санту куда дольше, чем готов признать. Он и правда был удивительным человеком. Иногда мама гладит меня по голове, после лишнего бокала шардоне и говорит, что я так на него похож. А я не могу с этим согласиться.
Мой отец держал магазин комиксов, где помимо этого продавалось все, то, что так нравится маленьким пацанам. То есть фигурки из ЗВ и прочее. Я часами мог зависать просто в этом магазине, вместе с сестрой и братьями, мы пытались даже помогать отцу, но в результате все портили и он гнал нас в подсобное помещение, где для нас всегда было много конфет, газировки и приставка. Он обожал нас баловать. Мать была строже. Следила за нашим здоровьем и чтобы нам некогда было скучать.
Я был непоседливым ребенком. Я бы даже сказал настоящей занозой в заднице. Поэтому мама пыталась запихнуть меня как можно в большее количество секций и кружков. Но из всех меня вышибали, и в какой-то момент она просто сдалась. Хотя вообще-то моя мама хороший психотерапевт и написала пару книг о воспитании детей. Но с нами порой просто не могла управиться. Хотя, с таким количеством детей думаю ни одна книга не поможет.
В детстве я вечно влипал во всевозможные неприятности. У меня был один единственный лучший друг. Девчонка жившая с нами по соседству. Мать говорила, что они с ее мамой были в одной родильной палате и что мы с ней родились в один день. Так что нам вроде как звездами было начертано дружить до гроба. Папа построил для нас домик на дереве, возил нас в баскин робинс, а мама учила меня быть джентельменом, но почти безуспешно. Но потом она переехала, оставив на память браслетик "дружба навсегда", который я потерял через неделю. На этом все и закончилось, и мы больше никогда друг друга не видели.
Через несколько лет мне поставили самый страшный диагноз в жизни любых родителей: эпилепсия. В то время я уже перестал бегать за голубями по улицам и все время проводил за компьютером или за телевизоров и играл во все возможные видеоигры, литрами пил ред булл и мог не спать целыми днями. Но после мать серьезно за меня взялась. Следила за приемом таблеток, водила меня во врачам и плакала, когда у меня случался приступ. А отец учил меня быть сильным. Когда мать не хотела отпускать меня гулять, он вступался за меня. Говорил, что болезнь не должна одержать верх. И со временем она просто стала частью меня. Я жил, учился, развлекался так же, как и все. Начал учиться играть на барабанах и бас-гитаре. Какое-то время мне вообще ни в чем не отказывали. Но потом и для них моя эпилепсия стала чем-то обыденным. Для всех, кроме мамы конечно же. Но это оставалось только между нами. Только в семье. Таково было мое желание. Я не хочу, чтобы болезнь победила, но и не хотел, чтобы о ней знали другие. Друзья, девушки, которые мне нравились. Так что это осталось нашим большим секретом.
В школе я учился довольно средне. Я правда старался, но мне всегда было трудно сосредоточиться. Из-за лекарств мне порой было так плохо, что все плыло перед глазами. Мне трудно давался любой материал. Ничего надолго не оседало в голове. Но конечно моя мать побеседовала со всеми преподавателями лично и мне делали поблажки. Из-за эпилепсии. Тогда случилась наша первая серьезная ссора с мамой. Первая в которой я точно знал, что прав я. Но если честно, после этого стало чуть проще. Когда от меня перестали так много требовать.
У меня появилась первая девушка, четвертая гитара и своя группа. Сейчас, когда я вспоминаю, что мы играли, то понимаю, насколько это было ужасно. Но в тот момент никого круче нас и не было. Клементин была нашей главной фанаткой и с ней мы встречались до самого выпуска.
Для меня школа была безопасным местом. Наша компания была сама по себе. Нас никто не трогал. Никто над нами не издевался. Хотя, иногда в коридорах школы можно было наблюдать довольно неприятные зрелища. Даже я однажды оказался замешанным в такие разборки. Клементин что-то не поделила со своей подругой и в результате все это обернулось в настоящую травлю. Но я старался не лезть. Хотя, Клем уверяла меня в том, что эта подруга ее предала или что-то в этом роде. Наверное, мне стоило внимательнее ее слушать. Но у Клементин была привычка разговаривать со скоростью 5000 слов в секунду. А я уже говорил, что у меня проблемы с внимательностью. Так что чаще всего я просто отшучивался, а она злилась, что я ничего не понимаю и не поддерживаю ее.
А во время выпускного, я сделал ей предложение. Мы поженились. Правда брак наш продлился несколько дней, потому что наши родители заставили нас его аннулировать. В свою защиту скажу, что она сказала мне, что хранит себя до свадьбы и мне казалось, что это единственный выход...Короче мне было восемнадцать и мне очень хотелось секса.
Мы поступили с ней в один колледж, как и было запланировано. После выпуска мы съехались. Она устроила меня в фирму своего отца, где мне приходилось носить белые рубашки и вести разговоры у кулера. В общем делать все то, что мне не нравилось. Работа с 9 до 5. А Клементин мечтала именно о такой жизни. О спокойствии, большой семье, куче детей. Но я-то вырос в большой семье. Мне ее хватило по горло. Я мечтал совсем о другом. Наверное, мы просто стали отдаляться друг от друга. И произошло это меньше чем за полгода. Она подозревала меня в изменах, хотя на деле я просто посещал психолога и врачей, чтобы получить рецепты на лекарства. А когда она нашла мои лекарства решила, что я наркоман. Я ничего не отрицал. Потому что не хотел ей ни о чем говорить. Не хотел ее жалости. В день, когда она ушла, мне позвонила мать. Отец попал в больницу. Оказалось у него рак костей. Оказалось, что он знал об этом все время, но скрывал от всей семьи.
Не помню, чтобы я еще когда-то видел маму такой. Разбитой, исхудавшей, как будто вместе с ним умерла и часть ее самой. На похоронах же почему-то светило солнце, так ярко, будто отец желал этого, чтобы мы не грустили. Он всегда говорил, что когда умрет хочет, чтобы на его похоронах все улыбались, радовались, тому что они-то еще живы. Но желание его не сбылось. В тот день солнце казалось какой-то грубой насмешкой, чистым издевательством.
А я снова переехал в дом своего детства. Радости моей мамы конечно не было предела. Хотя, никто из нас ее никогда и не бросал. Джен с мужем и детьми жили напротив. Эрик, старший брат, со своим мужем и своей дочерью Надин жили в двадцати минутах езды. Девон, второй брат, тоже жил всего в получасе езды, в своей крутой студии, где он занимался то ли фотографией, то ли порнографией, никто до конца и не уверен. Двойняшки учатся в колледже, но постоянно приезжают домой. Они первыми и обнаружили, что я снова живу с мамой. Да еще и в подвале. По требованию матери, я снова взялся за учебу. Музыка была уже не столь важной частью моей жизни, все, что мне когда-то нравилось вдруг перестало иметь значение.

Джен получила в наследство магазин отца и устроила меня туда продавцом. Сама она художник-мультипликатор, поэтому конечно казалось логичным, что папа оставит магазин ей. Но все равно мне было обидно. А Джен говорила, что не может передать магазин мне. Ведь я живу в подвале дома своего детства, у меня нет стабильного заработка, серьезных отношений, и я абсолютно не хочу взрослеть.

http://www.imdb.com/name/nm1257092/ - София и ее муж Мэтт - https://s-media-cache-ak0.pinimg.com/or … a6b622.jpg
хоуп - https://www.film.ru/sites/default/files … owco3n.jpg
http://i.dailymail.co.uk/i/pix/2015/09/ … .jpg?w=240 - Джен и ее муж Тим- https://upload.wikimedia.org/wikipedia/ … tadter.jpg

Эрик - гей и его муж - Моррис - http://novenkaya.com/uploads/images/201 … jok640.jpg
Дэвон - https://www.kinopoisk.ru/name/36995/

У джен - сын Тайлер, и малышка Ларк
у Эрика и Морриса -дочь Надин

- Вы собираетесь возвращаться на свадьбу м? - Конечно это был вопрос, но ее каменный холодной тон не терпел никаких возражений. И нам пришлось следовать, как парочке пьяных утят следовать за Джен обратно в отель. Остаток вечера мы провели бок о бок, участвуя в глупых конкурсах, присоединялись к нелепым танцам. С Бетт перезнакомились все, включая мою маму, которая не переставала повторять, что Бетт ей кого-то напоминает. Но у нее не хватало времени, чтобы пообщаться с Бетт подольше. В основном потому что я боялся, что она начнет рассказывать ей какие-нибудь слишком личные и позорящие меня истории из моего детства. Я не хотел упускать девушку из виду, не позволял своим назойливым родственникам говорить с нами больше пяти минут. Мне просто хотелось узнать, кто она такая. Но в какой-то момент, когда счастливая пара уехала, когда гости начали вызывать такси, я ее потерял. Я слонялся по пустеющему залу, но нигде не мог ее найти. Она пропала.
Я вышел на улицу, чтобы стрельнуть запретную сигарету у Джен. Это был наш с ней маленький секрет. Иногда, когда ей очень хотелось, она могла выкурить одну сигарету, втайне от Тима. Мои мальборро закончились и я собирался пожертвовать своей и без того сомнительной мужественностью, чтобы выкурить ее вирджинию слим. Но вместо этого увидел Бетт, которая садилась в машину, видимо вызвала убер. Я не долго раздумывая рванул вперед, задев плечом Джен, та крикнула мне что-то вслед, то что надеюсь не будет следующим выученным Ларк словом. Я залез на заднее сидение и улыбнулся двум девушкам, которые непонимающе обернулись на меня. Мне понадобилось пара секунд, чтобы понять, что это не водитель убера, а подруга Бетт.
- Хэй. Я Зак. Можешь называть меня Морковка. Но лучше не надо. Еще меня называют тупица, рыжий тупица, но я предпочитаю просто Зак. - Я пожал руку подруги Бетт, которая слегка натянуто мне улыбнулась, но вежливо представилась.
- Я думал ты убер вызвала, прости. Эй, но если у вас планы поинтереснее, чем были у меня, я готов присоединиться. - Я положил подбородок на переднее сидение, на котором ютилась Бетт и подмигнул обеим девушкам. Ее подруга кажется даже слегка растаяла и улыбалась уже более дружелюбно.