Музыка всегда была частью моей жизни. Мама говорила, что еще будучи в ее утробе я уже была маленькой барабанщицей, только вместо ударной установки был ее мочевой пузырь. Музыка - это все. Это воздух, это жизнь, это любовь. Она у меня в крови, в легких, мое сердце бьется немножко быстрее, когда я слышу песни своей любимой группы, я чувствую себя по-настоящему живой, когда выхожу на сцену.
Эсте МакНэлли, будущая молодая мама, положив руки на свой круглый, упругий живот, покачивает головой в такт до боли знакомой мелодии. Ее муж Пол МакНэлли сейчас на сцене, А у нее под сердцем их маленькая дочка, которая вот-вот должна появиться на свет, тоже пританцовывает, заставляя свою маму улыбаться шире. Эсте думает о том, что однажды она приведет свою малышку на концерт, будет держать ее за руку и они будут вместе слушать песни, которые Пол будет посвящать только им двоим. Эсте чувствует очередной резкий толчок и ловит на себе взгляд своего мужа. Ей кажется, что она самая счастливая женщина во всем мире.
Да, мой отец был музыкантом. Но это не значит, что у меня не было выбора. Просто так получилось. Конечно, когда я была маленькой я хотела стать принцессой, русалкой, тигром, космонавтом. Мои интересы менялись в зависимости от нового любимого мультика или настроения. Но я все забывала, когда оказывалась бэкстейдж, на одном из очередных Лондонских концертов моего отца. Пусть даже я еще мало что понимала, но это чувство ни с чем нельзя было сравнить. Папа учил играть меня на гитаре, барабанах и фортепьяно.
- Кики! Тссс. Это же Гибсон. Нельзя с ней так. - Я тайком пробралась в папину комнату, чтобы посмотреть на его "игрушки". Так он их называл. Но они совсем не похожи на мои. Мои игрушки мягкие, пушистые и разноцветные. Он застукал меня, когда я дергала за струны одну из его гитар. Я видела его с ней на сцене. Он поднял гитару, а я испугавшись тянула ручки к ней, словно он отнимает у меня что-то очень ценное и дорогое, что я еще не могла объяснить или даже до конца понять. Он обнимал гитару, как обнимают любимую женщину. И больше не смотрел на меня. Мне отчего-то стало невыносимо грустно. И я убежала к себе в комнату.
Для папы музыка всегда была на первом месте. Маму это больше не устраивало. После рождения Челси, моего младшего брата, она изменилась. Точнее, это говорил отец, в конце их очередной ссоры. "Ты изменилась, Эсте". Всего три слова, которые заставляли мою мать так громко плакать по ночам. Мне было двенадцать, когда они развелись. Отец уехал работать и записываться в Нью-Йорк, оставив нас с Челси. Потому что музыка всегда будет для него на первом месте. Тогда я этого не понимала. И я так злилась на него. Как он мог нас бросить. Своих родных детей. Свое самое главное творение. Но это все были мамины слова.
- А когда папа приедет? - Я чуть не подавилась чаем, когда Челси с совершенно невинным лицом задал этот вопрос маме. Прошло всего пару месяцев и Челси еще был слишком маленьким, чтобы мы могли ему объяснить, что произошло. Папа больше не приедет. По-крайней мере я так думала. И так хотела мама. Она хотела пресечь наше общение на корню. Не хотела, чтобы мы стали такими же безотстветсенными и бесчувственными, как Пол.
- Не знаю дорогой. Доедай свои хлопья. - Сухо проговорила мама и ушла с кухни, оставив нас вдвоем. Челси доставал меня вопросами, на которые я не знала ответов. Которые мне и самой хотелось задать, прокричать, выплакать. Но я ведь была старшой. Я должна была быть взрослой и сильной. Мне нельзя плакать.
Но прошло время и они помирились. Спустя полтора года мы с Челси уже имели два дома. Один в Лондоне с мамой и другой с папой в Нью Йорке. Мама всегда была склонна драматизировать. Из всего создавать трагедию. Но папе и после развода удалось достучаться до нее. Думаю они до сих пор любят друг друга...Просто музыка. Всегда она стояла на пути. Мне всегда больше нравилось в Нью Йорке. Я уезжала туда на каникулы, я ходила на все возможные концерты, даже неизвестных групп. В Нью Йорке я себя чувствовала свободной. В Лондоне я ходила в частную школу для девочек, где было дико скучно и меня заставляли учить французский и заниматься балетом. Но, когда школа наконец-то осталось позади, я поставила маму перед фактом, что уезжаю учиться в Нью Йорк и буду жить с отцом. Я думала, что она будет злиться или может сочтет это предательством. Но она меня отпустила. Ведь у нее под крылом все еще оставался Челси. Ее любимчик. Все это ложь, что у родителей нет любимых детей. У моей мамы был. Я же была всегда слишком своенравной, грубой и неусидчивой. Слишком похожей на нее. А никому не нравится видеть свои недостатки, особенно, когда они так явно бросаются в глаза. Поэтому я уехала. Чтобы начать жить.
- Я...по объявлению. - Я поморщилась. Пахло от этого парня хуже, чем от общественного туалета в самом дешевом баре Нью Йорка. Мне даже на секунду показалось, что я ошиблась адресом. Но к сожалению нет... Парни усмехались и переговаривались между собой. Черт, как будто впервые девушку в своей халупе увидели. Хотя, я бы этому не удивилась. И ради этого, я продинамила Дэйва и не пошла на пары? Черт. Именно так ведь и начинаются все триллеры, где молодую девушку потом режут на котлеты. Они нагло улыбались, перешептывались и показывали на меня пальцами. Зато заткнулись, после того, как я взяла в руки гитару, пнула их старенький комбик и рванула струны, воссоздав шум, подобный тому, что рождался у таких групп, как The Stooges и подобного постпанк отброса. Улыбки сменились на искренний интерес. Теперь ухмылялась только я.
Так я познакомилась с Маком, его братом и другими придурками, которые называли себя группой. Я училась в Колумбийском университете, потому что этого хотел отец. Он сказал, что позволит мне приходить в студию, играть, только если я параллельно буду получать нормальное образование. Так что днем я была приличной студенткой, а по вечерам надевала рваную джинсовку и шла слушать каверы на Строукс в местные клубы. Вела двойную жизнь и это было захватывающе. Но я не могла дождаться того дня, когда получу диплом, сфотографируюсь с ним для папы и наконец-то буду заниматься тем, что мне нравится.
Мы с Маком сразу сошлись. Нам нравилась одна и та же музыку, мы оба были сумасшедшими и хотя он был совсем не в моем вкусе, я по уши в него влюбилась. И в его музыку. Так все и началось. С одного объявления в газете.
- Мне нужно закончить этот доклад. Мак. Я серьезно. - Зря я решила переночевать у него. Последние месяцы университета сводили меня с ума. Совмещать все это с группой, Маком и воскресными ужинами с отцом, ночными звонками маме и Челси оказалось выше моих сил. Я была вымотана. Мак пытался вырвать у меня из рук мой ноутбук, я же боролась, хотя начинала сдавать позиции. Просто я так чертовски устала. Но я привыкла все доводить до конца. Если ты что-то делаешь, то черт возьми делай это идеально.
- Все отстань! - Я подскочила на ноги и убежала с ноутбуокм в ванную, заперлась на ключ, села в душевую кабину и вздохнула спокойно. Черт. Когда же начнется моя настоящая жизнь?
Я ведь могла бросить учебу и полностью отдать себя музыке. Но стоило мне об этом заикнуться отцу, он сразу же меня заткнул. Сделав предложение от которого мы не могли отказаться. Контракт с лейблом, если я доучусь. Или же ничего. Я получила чертов диплом и спустя полгода, отец согласился прийти на наш концерт. В то время, я играла на барабанах и параллельно была менеджером и нянькой для толпы американских подростков и своего парня. Но все прошло не так как я ожидала.
- Почему, пап? Просто скажи? Дело во мне? Дело в Маке? В чем? Ты ведь обещал, что все устроишь. Ты обещал. Я свое обещание исполнила. Какого черта? Ты опять так со мной поступаешь. Ты опять. Ты опять бросаешь меня. Когда ты мне так чертовски нужен ты меня бросаешь!
Он просто сказал, что не видит у нас будущего. Что это не то, чего он ожидал. Думаю это был первый и последний раз, когда Мак меня поддержал. Сказал, что мы справимся и без помощи моего отца. Найдем свое место. И тогда началась моя жизнь. Мы нашли барабанщица, я же была за кулисами. Но тогда меня устраивала эта роль. Писать песни, искать лейбл, искать клубы для промоушена, сидеть за пультом в студии, я была правда счастлива тогда. Когда все только начиналось. Ведь я делала это ради музыки.
Сегодня мне исполнилось двадцать пять. Двадцать пять. Я сижу одна в лофте с куском торта на котором догорает одна единственная свечка.
- С днем рождения меняяя. С днем рождения меня. С днем рождения дорогая Кики... - Глоток виски. Слезы жгут глаза. Злость съедает изнутри. Он не пришел. Не позвонил. Он просто забыл. Не знаю, когда все изменилось. Когда он стал таким. После выхода альбома? После второго тура? После паники из-за моей возможной беременности? После того, как он начал спать со всеми подряд? Когда моя мечта успела так прогнить. Когда я превратилась в такую дуру. Бесполезную, жалкую, ждущую очередного мужчину, которому я больше не нужна. Он оставил меня. Он оставил меня, когда он был мне так нужен. Так же, как он. Не зря, говорят, что девушки всегда выбирают мужчин похожих на своего отца.
Концерты, контракты, продажи, туры, алкоголь, наркотики, рокнролл. Все это был его выбор. Он перестал выбирать меня. Я даже не уверена, что музыка была на первом месте. Потому что это я бы могла простить и понять. Но он просто...Перестал выбирать меня. Поэтому это сделала я. Конечно, я не горжусь своим поступком. Но в кои-то веки я поставила на первое место себя. Я устала от скандалов, измен, подстав, устала стоять в тени. Пришло мое время. Пришло мое время начать жить. Я бросила все. Его. И Нью Йорк. Глупо было думать, что в чужой стране, я смогу стать собой. Я вернулась домой, в родной Лондон. Жила с братом, который на удивление тоже стал музыкантом. Может, это правда что-то генетическое. Он помог мне встать на ноги и снова начать писать музыку. Только теперь она была исключительно моей. И никто не мог ее у меня забрать. Мои слова, моя боль, моя любовь, моя жизнь. Я не добилась той популярности, которой добился Мак, но я на пути к этому, у меня есть лейбл, у меня на счету уже два альбома, несколько удачных синглов и десятки песен посвященных моему разбитому сердцу.
